Выжившие хотят спать

– Хорошо. Это надо ребенку, не мне. Пусть он убедится, что папа жив, что с ним все хорошо. Если надо, чтобы он спал, я согласна.

Она смотрела в пол, но краем глаза заметила, – или почувствовала – как переглянулись Старший и Ученый. Она окончательно убедилась, что Иван – иначе и быть не могло – пытался вырваться на свободу, узнать, где находится Ева, но ему это не удалось. Возможно, он еще жив лишь по той причине, что приходится отцом ее ребенка.

Ей надо сделать все, чтобы Иван вытерпел, дождался нужных обстоятельств. Не сделал роковой ошибки.

Ева вытерла с его лба испарину. Казалось, Иван не спал, а был без сознания, хотя она допускала, что это ее впечатление. Дыхание ровное, не вздрагивают глаза под прикрытыми веками. Лицо осунулось, видно, что Иван изможден.

Исчезли последние сомнения: с ним что-то не так, его держат в неволе. Такое ощущение, что его «подготовили» для встречи с ней. При входе она успела рассмотреть жилье и поняла, что Ивана сюда принесли – он тут не живет. Она заметила керамическую кружку, которую могла принести на станцию лишь какая-нибудь женщина. Больше женских вещей не было, но что-то в обстановке говорило, что тут проживает хотя бы одна представительница слабого пола.

Ева решила, что запомнит дверь жилища и однажды проверит его – убедится, что не ошиблась. Быть может, даже в ближайшие дни, чтобы сомнений не осталось: противник использует не только силу и власть, но и подготовленную ложь, что, конечно, делает его опасней и слабее одновременно. Дезинформацию могут использовать не только подонки и перевертыши. Если понадобится, Ева сделает ложь своим оружием. Ради ребенка, ради отца этого ребенка. Когда мир на грани, а Прежняя Жизнь никогда не вернется, Ева готова на все, вплоть до убийства.

Собственная решимость напугала ее, но помогла взять в руки. Она знала, вернее, догадывалась, что ее ждет, – спящий Иван – и лучше потратить время не на переживания. Она сделала вид, что целует Ивана в щеку, а сама пощупала его ладонь. Ее оставили одну, странно, но факт – ни охранника, ни даже отца Глеба или Ученого. Настолько уверены, что она не разбудит Ивана? Или он не спит, и потому разбудить его нереально?

Ладонь Ивана была огрубелой, у основания пальцев – здоровенные шишки. Такого раньше не было. Его не просто держат в неволе, он еще и вкалывает. С одной стороны это плохо – его могут угробить раньше времени или он попадется крысам. С другой стороны он не сойдет с ума, как человек, находящийся в застенке один.

Еве захотелось расплакаться, она едва сдерживалась, хотя чувствовала, что время истекает, ее вот-вот уведут, но обнаружить что-то полезное не получалось. Кажется, она узнала все, что могла.

Внезапно в животе толкнулся ребенок. Сильно. С трудом верилось, что с такой силой может двигаться недоразвитый плод. Ева улыбнулась, ей стало спокойно. Без всякой причины. Иван жив, она жива, ребенок в ее животе хорошо себя чувствует, и у них есть шанс. То, что она его не видит, не означает, что его нет. Где-то какую-то лазейку они найдут. Пусть даже для этого придется ждать долгие дни или недели.

– Терпи, любимый, – прошептала она. – Ты должен, должен выдержать. Я ошиблась, а твоя интуиция не подвела: здесь вовсе не Царствие Небесное. Может, не Ад, но такая жизнь и привела к Катастрофе. Нам надо уйти. И мы уйдем, я обещаю. И увидим… знаки. Я что-нибудь придумаю. Дождись меня.

Ева сжала его руку, встала. Дверь открылась, заглянул Александр.

Старшего не было, назад ее проводил отец Глеб, сзади не отставал Александр.

– Как ты, дитя мое?

К горлу Евы подступил ком, она преодолела свое состояние, улыбнулась, причем искренне.

– Уже легче. Ребенок успокоился. Я чувствую, что ему хорошо, что он рад.

– Слава Господу нашему. Я рад за вас, дитя мое.

У двери ее жилища она рискнула поднять один вопрос.

– Отец Глеб, можно вас попросить об одолжении?

– Все, что смогу, дитя мое.

– Не сейчас, даже не завтра, а позже, через пару дней, через неделю… Можно меня навестят Анна и Грэг? Хотя бы Анна. Она ведь моя близкая подруга. Я бы хотела с кем-то общаться. Не для себя, для своего здоровья, а, значит, для ребенка. Это можно устроить?

– Думаю, да. Старший не сможет привести против этого обоснованных аргументов. Так что… я поговорю с ним завтра.

Ева улыбнулась. Она верила, что Анна и Грэг оказались с ней и Иваном не просто так. И она верила, что они ей чем-нибудь помогут. Надо дождаться этого момента.

30

Брошенная охранником фраза шокировала Ивана.

Он не мог в это поверить, но и ошибиться до такой степени охранник не мог. Если только не был страстным любителем преувеличений, что-то вроде личного юмора, и его напарник, знавший об этом пунктике, никак не отреагировал.