Выживший. Чистилище

Наручники с меня снимать не торопились, видно, опасались, либо просто тут такие порядки. Я молчал, ожидая, что скажет майор. А тот не торопился, молча закурил папиросу с синим обшлагом, вытряхнув ее из желтой пачки с надписью «Папиросные гильзы „Сальве“», после чего принялся листать лежавшие перед собой бумаги. Причем делал это так грамотно, прикрывая документы рукой, что, как я ни изворачивался, заглянуть в содержимое этих бумаг не представлялось возможным. Тянет резину, зараза, определенно пытается меня вывести из себя. Не на того напал: человеку, имевшему дело с выкормышами Ежова, одесский следак не так страшен. И все равно вопрос, заданный майором, глянувшим на меня исподлобья, прозвучал неожиданно.

— Гражданин Кузнецов, на вас поступило заявление о нанесении тяжкого вреда здоровью.

Опа, уже интереснее! Тяжкий вред — это не убийство, насколько я понимаю, и тем более они не подозревают, что я — Ефим Сорокин, положивший одного следователя и крупного чина из комиссариата внутренних дел. Как-то сразу отлегло от сердца. Но посмотрим, что будет дальше.

— Простите, — включаю дурачка, — я не совсем понимаю, о чем идет речь…

— Не понимаете? Жаль… Шигин!

— Я, товарищ майор! — возник в дверном проеме давешний капитан.

— Пострадавшие и свидетели там еще у тебя не уснули?

— Никак нет, товарищ майор.

— Тогда заводи, проведем очную ставку.

Спустя где-то полминуты в кабинет один за другим вошли трое. Увидев их, я сразу же понял, что мне инкриминируют, потому что передо мной стояли официант из «Гиацинта», а также девица, пытавшаяся выцарапать мне глаза и один из трех парней, которым я набил морды.

— Ну что, граждане Ещенко, Будникова и Гольштейн, узнаете этого человека?

— А то, он и есть, — кивнул побитый мною молодой человек с желтеющим фингалом на половину лица.

— Он, он это, товарищ следователь, взял и набросился на нас, паразит! — срывающимся на визг голосом поддержала его бабенка.

— Для вас, гражданка Будникова, я не товарищ, а гражданин следователь, — поправил ее Лыков. — А вы что скажете, гражданин Гольштейн?

Официант судорожно сглотнул, попытался что-то сказать, но в итоге смог только кивнуть.

— Вы чего тут киваете? Язык проглотили?

— Узнаю, тот самый, — выдавил из себя официант. — С ним еще девушка была, я их обслуживал.

Блин, не хватало еще, чтобы они Варю в это дело впутали. Ладно я, но и ей может влететь, чего доброго, за хождение по питейным заведениям еще с должности снимут.

— Ну что, гражданин Кузнецов, — это уже ко мне, — признаете, что устроили дебош в кафе, нанеся вред здоровью его посетителей? Между прочим, двое сейчас находятся на лечении, а у гражданина Семенченко и вовсе перелом челюсти.

Отпираться было бессмысленно, однако требовалось внести некоторую ясность.

— Гражданин следователь, вообще-то не я начал…

— Признаете или нет?

— Нет.

— А вот у меня имеются показания нескольких свидетелей, что именно вы первым подошли к столику, за которым культурно отдыхали сын первого секретаря Пригородного райкома партии товарища Семенченко вместе с друзьями, начали выяснять с ними отношения и затем устроили мордобой.

— А что, я должен был молчать, когда они на все кафе оскорбляли мою спутницу? Естественно, как мужчина, я подошел к ним и попросил прекратить оскорбления. В ответ мне стали угрожать, а вот этот, — я кивнул в сторону обладателя кровоподтека, — вскочил и попытался меня ударить. Пришлось применить некоторое физическое воздействие. Затем его дружки и вот эта женщина набросились на меня, я вынужден был защищаться.

— Врет он все, гражданин начальник! — громко заявил Ещенко. — Я просто хотел встать, чтобы нормально поговорить, а он как двинет…

— Вы, гражданин Ещенко, пока помолчите. А вы, гражданин Гольштейн, как лицо незаинтересованное, расскажите, как все обстояло.

— Я?

— Вы, вы, или снова язык отнялся?

— А я не видел ничего, — прижимая к груди шляпу, испуганно проблеял официант. — Я вообще на кухне был, когда это началось.

— Понятно, — с плохо скрываемым недоверием протянул следователь, забычил папиросу и взял одну из лежавших на столе бумаг. — Ну, тут у меня имеются показания еще двух свидетелей, находившихся на тот момент в кафе, они, в общем-то, подтверждают, что именно вы, гражданин Кузнецов, первым применили физическое воздействие. Или снова станете отрицать?

Бляха муха, что-то я уже устал от всего этого. Сознаться что ли… А то ведь начнут мурыжить, последнее здоровье на допросах оставишь. Думаю, за мордобой много не дадут, все же не политическая статья, не троцкизм со шпионажем, как мне пытался приписать Шляхман.

— Ладно, пострадавшие и свидетель свободны, — дал команду Лыков и добавил им вслед. — Город не покидать, можете понадобиться в любой момент. Шигин, сними с подозреваемого наручники. Пишите, как все было. И не забудьте указать фамилию вашей приятельницы.

— Она здесь вообще не при чем…

— Разберемся.