Выживший во тьме

Я повернулся спиной к камню и сел на землю. Оставалось только ждать, пока ветер уляжется. О том, чтобы продолжать путь, нечего и думать. Ветер мигом заставил и меня, и пса смотреть только под ноги, а так далеко не уйдешь. Щенок чувствовал себя не лучше. Было несколько досадно: срывалась намеченная разведка, ничего особенного не найдено, и только какой-то неведомый зверь, словно в насмешку показавшийся из норы, оставил гадать, кто же это был… И в самом деле – кто? Внешне он казался даже крупнее пса – секунд, которые я его видел, не хватило, чтобы разглядеть как следует. Не зря ли я вообще затеял эту охоту? Вдруг он обладает такой силой и свирепостью, что, выведенный из себя, разметет нас обоих? Я хищно усмехнулся – ну нет уж… Животное, которое убегает, – само боится! Значит, считает нас сильнее. Вот мы и должны доказать – себе прежде всего, – что это недалеко от истины. И еще – когда такая возможность представится снова? Не так уж часто у нас появлялись звери на дороге… Правда, он мог сидеть в норе так долго, что мы никогда не дождемся, пока он захочет еще раз появиться на поверхности. Если он живет под землей (в этом сомневаться не приходилось), вполне возможно, что у него там и кладовые, и вода, – а раз так, то ему нет нужды рисковать… А жаль – мне вдруг так явственно представился кусок жареного мяса, что я сглотнул. Да, не одно любопытство, а именно это заставляло меня сидеть здесь, тратя и время, и кончавшиеся припасы. Желание поймать и убить зверя, чтобы попробовать его на вкус. И ничего, что он мог оказаться не таким уж и съедобным. Не попробовав – не узнаешь! Все это мелькало в голове, и я несколько поразился собственной кровожадности. Точно, дичаю…

Ветер тем временем продолжал дуть и, похоже, не собирался утихать, неся мельчайшие крупинки пыли и песка. Я укрыл морду пса тканью, сам надел повязку на лицо и еще глубже вжался в землю. Пыль лезла повсюду: проникала сквозь плотно стянутые рукава, забивала рот и нос, скрипела на зубах, комом сбивалась в волосах… Мне было не очень-то хорошо, а щенку и вовсе паршиво. Он чихал, тер морду, негодующе взлаивал – но ветер так и дул, засыпая нас в укрытии и устилая все вокруг сплошным ковром. Да, в этой степи хватало сюрпризов, и этот оказался не из самых приятных. А ведь еще пару часов назад ничто не предвещало такого исхода. Ни встать, ни отыскать более подходящее место мы даже не пытались.

Когда приоткрыл лицо, чтобы осмотреться, песок буквально иссек мне его, так и не дав ничего рассмотреть. Все было в сплошной пелене. Пылевая буря продолжалась около трех часов. У меня отекли ноги, дышать под повязкой становилось тяжело. Но стоило только слегка отодвинуть полог, под которым мы прятались, как песок начинал забивать горло и легкие, отчего приходилось долго откашливаться.

Ветер стих так резко, что я решил, что оглох… Не стоило даже думать о том, чтобы продолжать движение к востоку: теперь все сливалось, и даже нюх щенка не сможет помочь, если мы заплутаем среди песчаного однообразия. Ничего не было видно, только темные скалы с одной стороны и едва различимые холмы – развалины города! – на севере. Я вздохнул. Так хорошо начавшееся путешествие так плохо заканчивалось. Пес тявкнул и с силой отряхнулся. От его шерсти во все стороны полетел песок.

– Живой? И то хорошо. Все, Черный, приключения закончились. Теперь бы нам до подвала как-нибудь добраться…

Ветер принес много сухой древесины: палки, ветки, сломанные деревца. Я собрал их в охапку и забросил за спину – если не успеем до развалин, ночевать опять придется в степи. Пес уловил, чем я занимаюсь, и тоже внес свою лепту – принес в зубах несколько веток.

– Соображаешь… Спасибо, родной. Будем вечером с огнем.

Я подумал: что, если навьючить охапку на щенка? Вероятно, он мог бы справиться с такой задачей. Трудность заключалась в том, что научить его что-либо таскать на спине я еще не пытался. Но представить, как это будет выглядеть, не успел. Мы встретились взглядами – и я почувствовал, как знакомая волна обостряет слух, а руки напрягаются для предстоящей схватки! Пес прижал уши и заворчал…