Выживший во тьме

Поджарив на остатках догоравших дров несколько кусочков, я, впервые после столь долгого перерыва, поел настоящего мяса – и нашел его вполне съедобным. Что до пса, который, развалив лапы, дрых сейчас непробудным сном, то он, слопав ничуть не меньше килограмма, был доволен еще больше. И если бы я его вовремя не остановил – он, по-моему, вполне был в состоянии съесть еще столько же. Я не жалел мяса – опасался лишь, что такое переедание отрицательно скажется на самочувствии щенка. Но я надеялся, что инстинкт не позволит ему проглотить больше, чем нужно. Зря надеялся… На моих глазах он умял все с такой жадностью, словно я до этого месяц держал его на голодном пайке. Набив брюхо до такой степени, что оно стало волочиться по земле, он тяжело рухнул прямо возле разделанной туши. Пришлось налить ему воды перед носом – он ее вылакал и сразу закрыл глаза.

– Ну ты и обжора… – только и сказал я, глядя на эту картину.

Щенок рос – этим все и объяснялось. Его организму требовалось много еды – но я не представлял, что он способен поглощать ее просто в фантастических количествах! Кроме того, это было свежее, сочившееся кровью мясо…

Меня грызло опасение, что на запах сбегутся все окрестные хищники – если они, конечно, здесь есть. Но уходить в более безопасное место не осталось никаких сил. Схватка вымотала, а разделка «свинорыла» отняла много времени. Я присел возле блаженно спящего пса и сам прикрыл глаза…

Щенок разбудил меня, покусывая за ухо. Это был его любимый способ поднимать меня по утрам дома, в подвале. Но если там он всегда был бодр и весел, то теперь выглядел как-то не очень… Я усмехнулся: пережрал, скотина! Зато если самочувствие пса оставляло желать лучшего, то настроение у него оставалось на высоте. Морда выглядела такой сытой, что я позавидовал – как мало нужно для счастья. Увы, человеку всегда чего-то не хватает…

Остатков туши на месте не нашлось. А вот следов крупных когтей возле нее – в избытке! Что щенок, переевший мяса и проспавший появление новых подземных жителей, что я сам – мы оба, кажется, легко отделались…

– Впредь наука…

Оставив все как есть, я решил покинуть это место как можно скорее. Мы отправились в путь во второй половине дня. От налетевшего песка все стало желто-блеклым, дорога назад не казалось столь интересной, как вначале. А идти стало тяжело. Ноги утопали в песке, вязли в занесенных лужах, из которых нельзя уже набрать воды – а ее у нас почти не оставалось. Пес, после того как я красноречиво опрокинул перед его носом флягу и последними каплями смочил ноздри, кивнул и больше не приставал… Я подумал, что он мог бы помочь.

– Вода. Щеня, вода. Найди, понял?

Он понюхал флягу и вопросительно посмотрел на меня. Я устало бросил:

– Эх… То ты все с лету ловишь – то разжевывай, как ребенку. Воду ищи! Я-то выдержу, а вот ты в своей шкуре можешь и не дойти. Вода!

Я рявкнул, давая выход эмоциям, и он испуганно отпрыгнул.

– Извини… Ну, попробуй, ты ведь у меня умница…

Щенок еще раз облизнул горлышко фляги и кинулся куда-то прочь. Я проследил за ним и поплелся следом – мне, груженному шкурой, мясом и нашими вещами, поддерживать такую же скорость было несколько затруднительно…

Он вернулся через час, высунув язык и слегка прихрамывая.

– Нашел? Ясно… не нашел. Тогда – терпи.

У меня имелась еще одна фляга, но там оставалось совсем немного, и я берег эту воду на привал – дойти до города не успеем, это было понятно уже давно.

Пес снова убежал. Он поднял морду, вбирая в себя все запахи степи, и скрылся за барханами, занесенными ветром. В этот раз он отсутствовал очень долго. Я стал беспокоиться – потеряться здесь, в сплошном однообразии, очень даже просто! Когда у меня совсем кончилось терпение, он вернулся, и на этот раз его физиономия выражала такое удовлетворение, что я с надеждой спросил:

– Нашел? Нашел!

…Мы дошли до лужи, которую песчаная буря не засыпала окончательно. Воды во фляге оставалось на донышке, и я только смачивал себе губы, а щенку протирал нос и глаза. Расходовать ее иначе было нельзя… Но пить из лужи я не рискнул: вода в ней вовсе не отличалась чистотой и свежестью. Пес, прильнув к ней вначале, тоже вдруг фыркнул и отвел нос в сторону – не понравилось. В воде резвились какие-то мельчайшие ниточки, и я подумал, что пес не так уж и не прав… Тяжелая шкура упала с плеч – как она мне надоела! Мясо и жир были брошены в степи давным-давно…

– Черный… Щеня!

Пес устало присел на задние лапы. Он еще раз лизнул поверхность лужи – и, сморщив нос, отошел. Я покачал головой – ну уж если он не пьет, мне и вовсе не следует… В нос ударил тяжелый запах – шкура стала подванивать, а до дома еще так далеко. Щенок втянул воздух и глухо зарычал.

– Успокойся, щеня. Это – уже мертвый… мертвая… Как правильно-то? Крот? Свинья? Что, назовем это кротом? Нет, так и запутаться недолго – вдруг настоящих кротов еще найдем. Большой, сильный, копает здорово… на свинью похож. Роет… Роет? Свинорыл! Согласен?