Выживший во тьме

Моя радость могла оказаться несколько преждевременной. Это опять была труба – возможно, идущая параллельно первой, в которой я оказался вначале. Но, в отличие от нее, она не могла быть замкнута с обеих сторон – иначе я не заметил бы в ней притока воздуха, благодаря которому не задохнулся до сих пор. Снова передвигаясь вдоль стен, я прошагал несколько минут. Привыкшие к темноте глаза различили еле уловимый свет, хоть и не позволявший что-либо рассмотреть, но давший слабый ориентир. И все же это был свет, падавший откуда-то сверху… Труба закончилась. Я стоял на дне вертикального колодца и дрожал от возбуждения и сознания того, что ничего не могу поделать. Высоко надо мной находилось отверстие, сквозь которое просматривались огненные сполохи. Подняться по колодцу не представлялось возможным. Этого скудного освещения было достаточно, чтобы увидеть: он лишен каких-либо приспособлений для этого. Ни скоб, обычно сопутствующих подобным сооружениям, ни лестницы. Свобода почти рядом, всего в пяти-шести метрах над головой! Но туда не добраться…

Я просидел на дне колодца около часа. Апатия овладела мною почти полностью – я сделал все что мог… От усталости откинулся назад, привалившись спиной к стенке, – и уперся во что-то мягкое. Отстранившись, протянул руку, чтобы проверить. Это был труп. Кто-то упал сюда с высоты и при падении свернул шею. Преодолевая некоторое смущение – мне еще не приходилось обыскивать мертвые тела, – я обшарил его карманы. И – о счастье! – в них нашлась сухая и годная к употреблению коробка спичек.

Чиркнув, осветил место своего пристанища. Диаметр колодца около трех метров. На дне валялся всякий хлам, попавший сюда с высоты, и среди него я успел разглядеть нужную мне вещь – несколько сухих тряпок. Как и почему сюда не попала вода при наводнении – меня не интересовало. Я смотал их в подобие факела и зажег спичку. Убогий огонек осветил мою тюрьму. Воздушная тяга не давала ему потухнуть, и я еще раз убедился, что выбраться наверх не смогу. Звать на помощь не имело смысла: с такой глубины мои крики вряд ли кто-то услышит. А если бы и услышал – наверху творилось такое, что судьба одного человека уже ничего не значила…

Оставался только один вариант: возвращаться по этой трубе назад и идти, пока она не выведет меня туда, где можно подняться на землю. Я собрал все тряпки, которые, по моему разумению, могли мне понадобиться, и, бросив прощальный взгляд наверх, отправился в этот страшный путь, в неизвестность и темноту, где единственным моим спутником оставалась надежда…

Факел я потушил – хотел сберечь его, чтобы применить, когда понадобится: второй возможности найти что-то подобное у меня могло и не появиться. Отойти от единственного просвета – крохотной ниточки, связывавшей меня с поверхностью, – оказалось очень страшно… и все же иного решения не находилось. Только разведка могла показать, прав ли я в своих ожиданиях. Я вздохнул, собираясь с силами, и повернулся к темноте. Первый шаг дался с трудом, но постепенно, метр за метром, я медленно преодолел довольно длинное расстояние, пока не уперся рукой в преграду. Пальцы нащупали квадратные ячейки. Вероятно, сетка, перекрывающая всю трубу. Я пнул ее ногой – она слегка подалась. Скорее всего, она предназначалась для задержки всякого мусора, который мощные вентиляторы засасывали вовнутрь. А раз так, то где-то рядом должно быть и место, откуда этот мусор извлекают смотрители. Я вновь чиркнул спичкой… Предположение оправдалось полностью: в трубе, совсем рядом, нашлась дверца. Но все попытки ее открыть, выбить и сорвать с петель ничего не дали. Она была наглухо задраена с противоположной стороны. Судьба еще раз жестоко подшутила надо мной. Либо эту дверь так задумали проектировщики, либо ее сплющило давлением… Что бы там ни было, открыть ее я не смогу. Оставалось только продолжать движение вперед – через сетку. Я закричал, чтобы узнать, насколько далеко разнесется эхо. На этот раз звук не встретил преграды. Оставалось лишь сорвать сетку, чтобы – в который раз – попытаться спастись и выбраться из этой темницы.