Выживший во тьме

Когда-то я работал в угольной шахте и твердо знал одну заповедь: если что-то случилось – искать выход надо там, откуда идет приток свежего воздуха. И второе: нельзя пользоваться открытым огнем. Иначе газ без цвета и запаха – метан – превратит неосторожного в труп. Вряд ли в метро мог быть метан, он характерен все-таки именно для угольных шахт, но все же… Впрочем, никакого огня – как открытого, так и закрытого – у меня уже не было. Считать почти истраченную коробку спичек достаточным осветительным средством просто глупо. Спички могли в чем-то помочь, но лишь на секунды. Оставалось определить, есть ли здесь хоть какой-то воздушный поток. Я смочил ладони в хлюпавшей под ногами воде и поднял их. Никакой свежести, кроме холода самой воды, не ощущалось. Я встал посередине путей, повернулся из стороны в сторону – безрезультатно. Этого следовало ожидать: раз не работали вентиляторы, то и свежему воздуху взяться неоткуда. Да и как они могли работать после всего, что случилось? Метро не могло остаться нетронутым такой масштабной катастрофой…

Подумав, я выбрал направление и зашагал вперед, полагая, что мне под силу пройти в кромешной тьме несколько сотен метров до ближайшей станции. Уже первые шаги показали, насколько опрометчивым было такое заблуждение… Идти оказалось очень тяжело. Приходилось либо семенить по шпалам, вовсе не предназначенным для размеренного шага, либо пытаться шагать по рельсам, держась за стену, – что тоже не доставляло особенных удобств. Я стиснул зубы и упрямо двигался вперед, надеясь, что рано или поздно все равно доберусь до того места, где смогу выбраться на свет.

Я спотыкался несчетное количество раз, неоднократно падал и вновь поднимался. Глаза тщетно искали хоть какой-нибудь лучик света. Иногда, не выдержав могильной темноты, я зажигал спичку – и в краткие мгновения ее жизни осматривался. Судя по тому, что я успевал видеть, тоннель был практически цел. Надолго ли? И все же это метро, и идти здесь можно в полный рост. Вопрос лишь в том, верен ли мой расчет. Как далеко придется мне идти без света, не зная направления? Впрочем, направление не имело значения: в любом случае я направлялся к соседней станции. Да, передвигаться вдоль путей было гораздо труднее, чем идти пусть по узкой, но все же ровной трубе, – тот, кто хоть однажды шел по шпалам, знает, как тяжело приспособиться к их неудобному для шага расстоянию друг от друга, тем более в кромешной темноте…

Я уже заработал несчетное количество синяков и шишек. Вновь порезал ладони о выступавшие из стен штыри, где крепились кабели. В отличие от колодца, с которого я начал свой путь, здесь было уже не так тихо, как мне показалось в первые минуты: пару раз я даже вроде как услышал какие-то звуки, а потом – что-то похожее на крик. Остановившись, долго прислушивался, но звук не повторился. Решив, что мне просто померещилось, со вздохом направился далее – скоро, не выдержав угнетающей темноты, я и сам стану так кричать…

Чтобы отвлечься, стал думать о том, что могло произойти там, наверху. Сейчас, вдали от того ужасающего кошмара, в котором я провел предыдущие часы, все казалось несколько нереальным, словно это произошло не со мной. Но избитое тело и мое нахождение в подземелье не давали повода усомниться, что случившееся не плод моего воображения… Сколько я шел? Час, два? Колея казалась нескончаемой. Мне не нравилось и другое: пыль, которой становилось все больше. Она забивалась в рот – и мне, и без того мучившемуся от отсутствия воды, нестерпимо хотелось смочить горло хоть чем-нибудь.

Нога наступила вместо рельса на кусок породы. Остановившись, я сделал шаг назад и в который раз достал спички. Здесь произошел обвал. В одном месте туннель, сдавленный и почти засыпанный, еще позволял пробраться на противоположную сторону, и я полез, буквально кожей чувствуя, как надо мной нависают многотонные глыбы, способные прихлопнуть меня, как букашку. Лишь когда снова смог выпрямиться в полный рост (для этого пришлось проползти около десяти метров), облегченно вздохнул. Дальше путь был свободен – мне по-прежнему еще везло…

Время от времени я присаживался отдохнуть. В такие минуты старался услышать голоса – ведь туннели метро нередко идут вплотную друг к другу. Вдруг как раз в этот момент где-то рядом проходят спасатели? Ведь под землей находились сотни тысяч людей, попавших в эту ловушку еще раньше, чем я. Их не могли бросить вот так, запросто, умирать безо всякой надежды на спасение… Потом вспоминалось, как был сметен город, – и я угрюмо вставал и продолжал свое бесконечное передвижение по рельсам и шпалам. Какие спасатели? Что вообще могло остаться целым после того, как по городу прошлась эта чудовищная смесь из наводнения, огня и страшнейших толчков?