Выживший во тьме

Второго приглашения не понадобилось. Тушенка исчезла с такой скоростью, что я только рассмеялся, глядя, как пропадают куски мяса и гречневой каши с того места, где лежали секунду назад. Нос щенка воткнулся в землю: туда, сюда – где? Ведь лежало только что! Пришлось дать ему еще немножко. Остаток выскреб ложкой, отломил кусочек сухаря и запил водой из фляги. Щенок тоже хотел пить. Я налил воду в сложенную лодочкой ладонь. Он вылакал, облизнулся…

– Ну все, хватит. Ты и так тяжелый, а тащить тебя на веревке – только время терять. Так что придется снова в мешок. Потерпи.

В мешок пес не хотел. Он зевнул, встал на задние лапы и положил голову мне на колени, просясь обратно на руки. Я приподнял его и принялся рассматривать, подумав, что как-то не удосужился сделать это раньше. Щенок был очень грязный, но через налипшие комья было заметно, что он такого же черного цвета, что и мать, и лишь на грудке, начинаясь от шеи и заканчиваясь где-то в районе пупка, красовалось белое пятно. Шерсть густая, слегка курчавая, словно у барашка. Видимо, при всем своем безумии его мать заботилась о щенке и иногда вылизывала его, так что он не выглядел совсем уж заброшенным заморышем. У него были большие массивные лапы с очень широкой пятой – по всему, должен вырасти в крупного пса. Уже сейчас в щенке чувствовались будущая сила и мощь. Остренькие зубки, белым снегом выглядывавшие из пасти, крепкие клыки, грозившие вырасти в настоящие кинжалы. Этот щенок, по-видимому, был лучшей моей находкой – жизнь, которую мне приходилось вести, значительно облегчалась с приобретением такого товарища. Правда, в прошлом у меня никогда не было собаки, и я не знал, как ее тренировать, приучать к командам, лечить…

Я посмотрел щенку в глаза. Пес не отвел свои блестящие черные бусинки – он очень уверенно держал взгляд, а ведь ни одно животное не может смотреть в глаза человеку!

– Ну, ну… И как тебя зовут?

Щенок тихонько гавкнул – ему надоело висеть в моих руках. Пришлось опустить его на землю, он немедленно вновь поднялся на задние лапы и стал карабкаться на колени.

– Ладно. Придем домой – придумаем тебе имя.

Я погладил его по лобастой башке. Он затих у моих ног и внимательно слушал, что я говорю. Речной порт остался далеко позади. Где-то там, в его окрестностях, я, быть может, мог найти людей… Но весь новоприобретенный опыт говорил, что это пока неосуществимо. В смысле – именно сейчас. Их не могло там быть. Вся эта земля все еще оставалась безжизненной зоной, где едой могло служить только то, что не было рождено ею. До времени, когда из почвы появятся первые ростки, должно пройти еще несколько месяцев… или лет? Кто знает, чего теперь ждать от природы? А чтобы жить, питаться нужно каждый день. Если нет другой пищи… Едят тех, кто слабее. Сейчас слабее оказался человек. Как он забрел туда, откуда? Ответа я не знал. Он не мог быть из города (моего города, если на то пошло). Оттуда, с той стороны? Я еще не бывал в той части, которая находилась за дном бывшей реки. Но где, в таком случае, его вещи? Если я, решившись пойти в столь дальний поход, взял целый мешок, то и ему понадобилось бы продуктов не меньше. Или же собака, преодолев немалое расстояние, притащила части убитого в логово? Вопросы роем кружились в голове, и я не знал ответа… В одном я мог быть уверен: мое одиночество временно. Люди есть на земле, и я – не последний из выживших. Но сколько их и как далеко они… И где?

Домой мы добирались долго. Один я проделал бы этот путь намного быстрее, но неспокойный груз не позволял делать дальних переходов, и мне приходилось чаще отдыхать. Большую часть пути нес щенка на спине. Если он пытался идти самостоятельно, то отставал из-за того, что скорость моего и его передвижения была несопоставимой. Мучаясь, ругаясь и успокаивая себя мыслями о более счастливом будущем, я преодолевал все препятствия, которые нам попадались.

Дорога обратно оказалась ничем не лучше той, которую проходил несколько дней назад. Ничто не изменилось – разве что там, где оставил бутылки в надежде вернуться, пришлось сделать незапланированную остановку: я укрыл их более надежно, посчитав, что спирт, даже если он технический, никогда не помешает в будущем. Нести же его с собой, взваливая на себя еще одну ношу, – извините…

При подходе к подвалу щенок особенно рьяно стал рваться наружу – устал от долгого мотания в мешке. Он вертел лобастой башкой, приходя в себя после бесконечной качки. Что делать, еще не скоро щенок вырастет в крупную собаку и станет сопровождать меня уже на своих четырех так же уверенно, как я сейчас иду на двух. Когда придет это время – уже не я, а он будет поджидать меня на тропе…

Я остановился и, зажав собаке пасть, внимательно осмотрел местность – порядком испуганный размерами его мамаши, теперь опасался, что кто-то вроде нее может появиться и здесь. Но страхи были совершенно беспочвенны: никто и ничто не нарушало покой моего холма.