Выживший во тьме

Из футляра, слегка переделав, смастерил колчан, и теперь стрелы лежали в аккуратном хранилище и не путались. Всего в колчан помещалось почти сорок штук – вполне достаточно, чтобы держать на расстоянии любого, кто попытается покуситься на нас или наше имущество. Детские ли навыки или врожденный талант – но буквально с первых выстрелов стрелы стали попадать в мишень. Если учесть, что дерево, служившее для этого, находилось на расстоянии все тех же тридцати шагов, а сам круг, вырезанный из нескольких сбитых досок, не превышал размеров крышки от большой кастрюли, – очень неплохо! Может, они и уступали настоящим наконечникам из стали, но и с таким оружием я чувствовал себя намного увереннее. Конечно, эта форма не позволяла им удержаться в теле «мишени», но нанести ей серьезное увечье они были очень даже способны! Пока я мог рассчитывать только на то, что стрела, пущенная моей рукой, может пробить врага чуть ли не насквозь. В этом сомнений не оставалось: они пробивали мишень не то что за тридцать – за пятьдесят шагов! (Отойти от мишени еще дальше я не старался – не был уверен, что попаду.)

Если с луком все было ясно – я тренировался с утра до вечера и очень быстро достиг неплохих результатов, – то с мечом дело обстояло намного сложнее. Он находился у меня за спиной, я легко мог выхватить его… и не более того. Нигде и никогда мне не приходилось учиться столь сложному делу, как фехтование. И вряд ли кто-нибудь мог меня этому научить. Но и оставлять такое замечательное оружие дома я не хотел – одна только мысль, что оно со мной, уже наполняла уверенностью и самоуважением. И все же я старался, припоминая хоть какие-нибудь приемы, проводить бой с тенью или воображаемым противником.

Большой топор однозначно решил заменить маленьким – я не желал оставаться совсем без топора, он всегда требовался при рубке дров в походе. «Томагавк», как я его в шутку называл, носить намного удобнее и легче. Кроме того, набив руку в метании, я легко мог всадить его почти из любого положения во что угодно – как настоящий индеец. Окончательно остался дома и большой нож – хватало одного, более узкого и остро заточенного, висевшего на груди. Теперь я совсем стал походить на дикаря из каменного века – одетый, словно по последней моде тех времен, и вооруженный, пожалуй, даже лучше, чем они. Брился раз в неделю, а то и реже. Скоблить быстро отраставшую щетину стало лень, да и нечем – одноразовые станки выходили из строя, а заниматься этим в походах – не с руки. Но когда я находился дома, в подвале, то всегда старался выглядеть опрятно. Мне уже следовало чем-то заменить свою одежду – зимний вариант не годился для прибывавшего весеннего тепла. Интересно: как те же дикари носили кожу? Ладно зимой – а летом? Не очень удобно…

Среди множества различных плотных и легких тканей попадались всякие – от искусственного меха до очень тонкого ситца. Все это хорошо, если б не отсутствие швейной машинки. Я со вздохом чинил порванные вещи и мечтал, что когда-нибудь все-таки отыщу склад готовой одежды.

Да, я полагал, что это уже весна, – хотя, если считать по календарю, который я вел, до нее оставался еще не один день. Но уж больно все вокруг говорило о том, что состояние, в котором находился город, как-то не вяжется с зимой… Я окончательно выбросил все свои «приборы» – часы и компас. Либо они достались мне уже сломанными, либо все, что показывали, больше не соответствовало действительности. И последнее мне казалось более вероятным. Если изменилась вся география, если существует такой Провал, день удлинился на несколько часов, а погода выкидывает фортели – то как им можно доверять? Земля стала иной…

Оружие словно прибавило сил. Мне не сиделось. Мы провели в подвале несколько суток, и я опять начал маяться и искать выход своей энергии. Но отправляться больше на ту сторону реки не собирался – не нарываться же на неприятности! Подумав, что ответный визит столь же возможен, натянул возле наших тропинок несколько хитрых проволочек – если кто-нибудь решится подойти незаметно, звон пустых банок поднимет нас даже среди ночи. Но еще больше полагался на чутье верного пса и свое собственное, уже проверенное временем.

Мне еще раз захотелось разглядеть, что же виднелось на юге. Что это за скалы или горы просвечивали сквозь темные тучи на горизонте? Я не боялся заблудиться – со мной теперь был пес, и я мог отважиться на предприятие, которое раньше казалось рискованным. После того как я прошелся вдоль русла реки, примерно представил расположение всего края и нанес его на карту. В отличие от города, где белых пятен осталось совсем мало, там они изобиловали. Единственной изученной линией был берег, и то – только до речного порта и разрушенного поселка, где я обрел своего друга.