Вызов принят. Остросюжетная жизнь работника скорой помощи

Работа в скорой помощи может травмировать из ряда вон выходящими событиями. Но есть и повседневные «мелочи», которые выматывают не меньше.

Не только драматичные события могут пробить дыру в доспехах работника скорой помощи. Повседневные дела действуют как вода, которая точит камень. Если бы журналисты сообщали обо всем, что произошло за сутки, местная газета была бы толщиной с телефонный справочник, а ее читатели пришли бы в ужас. Многие мои пациенты просто жили обычной жизнью, как вдруг – БУМ! – все изменилось. Немного воды на полу ванной комнаты, разлитый суп на кухне, секундная потеря концентрации внимания за рулем – и я уже смотрю на них сверху вниз или пытаюсь разглядеть через смятую дверь автомобиля. В такие моменты мое лицо – единственное, что они хотят видеть. Благодаря своей работе я прекрасно понимаю, как хрупка жизнь, в том числе и моя.

В нашей профессии один небольшой промах может привести к нескольким месяцам практически невыносимого стресса. Уколы иглами или порезы острыми инструментами пугают всех, кто работает в области здравоохранения. Если вы случайно уколетесь во время работы с пациентом, то рискуете заразиться ВИЧ, гепатитом B и C, а также множеством других неприятных болезней. Уколы иглами часто являются результатом невнимательности, однако они также могут произойти, если пациент сопротивляется оказанию помощи или много двигается. Если вы случайно уколетесь, вам придется пройти противовирусную постэкспозиционную профилактику[10]

(ПЭП), которая сопровождается множеством побочных эффектов, таких как диарея, головная боль, тошнота, рвота и повышенная утомляемость. Но хуже всего – несколько месяцев ожидания новостей о том, не заразились ли вы.

Я ни разу не укалывался иглами, но однажды я проводил сердечно-легочную реанимацию мужчине, и, когда проверял чистоту его дыхательных путей, он плюнул кровью прямо мне в лицо. Специалисты по гигиене труда спросили, умылся ли я сразу же, и я ответил, что нет, потому что пытался спасти пациента. Ему было девяносто лет, поэтому риск инфицирования был признан низким (высокий риск связан с пациентами, употребляющими наркотики). Проблема была в том, что пациент умер, поэтому специалисты не могли получить у него разрешение на забор его крови для анализа. Мне не назначили ПЭП, но за мной полгода наблюдали и регулярно брали на анализы кровь. Я не слишком переживал, в итоге все оказалось в порядке, однако я осознал, как ужасно чувствуют себя коллеги, уколовшиеся иглой во время оказания помощи человеку с ВИЧ или гепатитом С.

Я не могу передать словами, как часто вижу мертвых людей, сидящих на унитазе.

За один день я могу безуспешно реанимировать пожилого мужчину с остановкой сердца, успешно оказать помощь ребенку с эпилептическим припадком и сказать кому-то, что его/ее мама умерла. Я не могу передать словами, как часто вижу мертвых людей, сидящих на унитазе. Не только Элвис Пресли сделал последний вдох на «троне». Это настолько распространено, что мы даже придумали название «смертельное испражнение». Однажды мы приехали в пансионат для престарелых к женщине, которая скончалась в процессе дефекации. По крайней мере, я так думаю – не проверял. Ее родственники были в пути, поэтому мы с напарником взяли женщину за руки и за ноги, уложили в постель и укрыли одеялом, чтобы для близких она выглядела симпатично и умиротворенно. Мы также прибрались в комнате, подмели пол и уложили женщине волосы. За время работы я усвоил множество приемов, помогающих сделать ужасную ситуацию чуть более выносимой. Разумеется, мы должны были сказать, что она умерла в туалете, но родственникам не нужно было это видеть.

Однажды мы приехали к человеку, умершему перед костром. Чтобы понять, что я увидел, представьте себе кусок свинины, приготовленный на медленном огне. А в другой раз мы приехали к женщине, умершей за неделю до того. Когда мы попытались перевернуть тело, ее лицо осталось прилипшим к ковру. Мне доводилось бродить по кладбищу ночью в поисках человека, пытавшегося покончить жизнь самоубийством. Он сел рядом с могилой матери, принял кучу таблеток и позвонил нам. К сожалению, мы не знали, где могила его мамы. Во время поисков мы слышали свист пластиковых вертушек на могилах. Не знаю, что было страшнее: этот звук или неконтролируемые рыдания пациента где-то в темноте. Еще я ездил на автомобиле скорой помощи по парку более получаса, пытаясь найти пациента с болью в груди. Когда мы наконец увидели его, лежащего на скамейке, я запрыгнул на него и стал делать сердечно-легочную реанимацию. К сожалению, он умер у меня на руках.