Взбаламученное море

- Ах, да, поедемте, monsieur Варегин, пожалуйста, - говорила Софи, чуть не целуя его.

Вслед затем они все прошли садом и только что сели в поданный Варегина экипаж, как из усадьбы раздались пронзительные вопли.

Это исправник пробирал, с одной стороны, неженку старостина сына за батьку, при чем оба они кричали, а с другой стороны - Матрену, которая только и вопила: - "Шут им дьяволам! шут! Вот их бы так!"

- Пошел скорей! - крикнул Варегин кучеру. - А ведь есть господа, - продолжал он, обращаясь к Бакланову: - которые радуются этой бестолочи... Готовы даже подстрекать ее на народ... Движение здорового общественного организма в этом видят... Не подлость ли, я вас спрашиваю, кровью этих детей омывать свои безумные фантазии!..

- Ужасно! - подтвердил в свою очередь и Бакланов.

14.

Изобличение.

Друзья наши, проехав Ковригинское поле, сейчас же очутились в свежем, спокойном лесу.

Софи все это время смотрела на серьезное Варегина, на его голубые, спокойные глаза, на его запыленные бакенбарды. Не давая себе отчета - почему и отчего, она чувствовала в одно и то же время страх и уважение к нему.

Бакланов между тем припоминал те мириады фраз, которые раздавались около него в Петербурге, - фраз, против которых он сначала ратовал, а потом и сам стал повторять их.

Голос Варегина разбудил наконец их обоих от их собственных мыслей.

- Вот и мое пепелище! - сказал он.

Перед домом, в небольшом садике, два мальчика и две девочки рылись в земле.

Самый дом, или, скорее, большая крестьянская изба, был разделен на две половины: в одной жил сам хозяин, а в другой - дети.

В комнатах было чрезвычайно чисто и просто: дубовый обеденный стол , ситцевая мебель, термометр и барометр на стене.

- Милости просим! - сказал Варегин, вводя своих гостей.

Вошла красивая крестьянская женщина в белой рубашке и опрятном сарафане.

Варегин велел ей подавать обед.

Когда стали садиться за стол, он отнесся к Софи:

- Не угодно ли вам занять место хозяйки?

Софи села.

- А вот эту команду позвольте ко мне, - продолжал Варегин, передвигая к себе приборы всех четверых детей: - всем бы они народ исправный, да сами резать еще не умеют.

И вслед затем он начал им резать.

Дети, как маленькие голубятки, смотрели ему в рот и на руки.

Бакланов при этом вспомнил своих детей и незаметно вздохнул.

- Вы давно лишились вашей супруги? - спросила Софи хозяина.

- Да в тот же год, как и из службы выгнали: почти вместе получил эти два удовольствия.

- Вам недаром судьба такие испытания посылает. Она знает, что вы крепыш и выдержите, - сказал ему Бакланов.

- Никакой тут нет судьбы: в первом случае российская глупость, а во втором - петербургский климат, - отвечал Варегин.

После обеда Софи ушла с детьми погулять в поле, а приятели сели у открытого окна пить кофе...

- Вы не думаете жениться, Варегин? - сказал Бакланов.

- При детях-то? - спросил тот.

- Да при детях обыкновенно и женятся, чтобы мать им дать.

- Дети такое нежное и хрупкое существо, что требуют всей нежности человеческого сердца, а это возможно только в родителях, которые обыкновенно органически к ним бывают привязаны.

- Но мачеха будет любить их из любви к вам.

- Н-ну! - произнес Варегин: - я в эти тонкие чувства, признаюсь, не очень верю; их обыкновенно достанет только месяца на два после брака.

Друзья на несколько времени после того замолкли.

- А эта красивая женщина, которая подавала нам обедать, на каком положении? - спросил Бакланов.

Варегин улыбнулся.

- Вы все по себе судите? - сказал он. - А вот кстати за откровенность откровенностью отплачу: в каких вы отношениях с этой госпожой, кузиной, что ли, вашей?

Бакланов очень сконфузился.

- Я ей родня... - пробормотал он.

- Я это потому вас спрашиваю, - продолжал Варегин: - что мне мужики на сходке говорили: "Вот-де, говорят, мало что сама приехала, да и любовника еще своего привезла!"

- Им-то, скотам, что за дело! - проговорил Бакланов и потом, помолчав, прибавил: - конечно, в этом случае скрываться перед вами не стану...

- Ну, а жена-то как же, а? - спросил с улыбкою Варегин.

- Жена у меня такая холодная и спокойная женщина, что ей решительно все равно.

- Все равно, что вы живете с любовницей? - повторил Варегин.

- Я не то, что живу... - отвечал, начиная теряться Бакланов: - жить постоянно таким образом я не намерен и, как вот все это поустроится, опять возвращусь к семейству.

- Что ж такое поустроится? - допрашивал Варегин.

Бакланов окончательно сконфузился.

- Там... дела разные... - отвечал он как-то неопределенно.

Варегин не спускал с него внимательных глаз.

- Все это, друг любезный, - начал Бакланов после нескольких минут довольно неловкого молчания: - я сам очень хорошо вижу и понимаю, но что делать - затянулся, любовь!

- Э, вздор какой! - перебил с сердцем Варегин.

- Как вздор?.. Неужели ты не веришь в любовь?

- Разумеется, кто ж в нее поверит... Одно только баловство и обманывание самого себя, а между тем у вас есть дети, а перед этою обязанностью, я думаю, все другие мелкие страстишки должны замолкнуть.

- Я детей и люблю, а разлюбил только жену.