Your Mistake

Это был удар. Сильный удар, нанесенный расчетливо, по открытой ране. Это была прямая угроза. Человек, подозреваемый в серийных убийствах, знал адрес полицейского, знал имя его жены и восьмилетней дочери, знал имя собаки, которого, скажем, не знал даже я, довольно близкий друг, бывавший в гостях у почтенного семейства. Если маньяку известно имя твоей дочери, испугаешься поневоле. И не важно, кто из этих двоих совершал убийства, лежащий в коме математик или эксцентричный художник с больной фантазией, решивший поразвлечься. Только сейчас я отметил, с каким вдохновением, с какой художественной завершенностью совершались убийства, каждый штрих, каждый жест – точно иллюстрация к трагедиям Шекспира! И хотя насильственная смерть – сама по себе вещь небанальная, невольно влекущая литературные аллюзии, здесь чувствовалась рука мастера, выставлявшего тело и декорации, как ставят натюрмортную композицию.

– Довольно! – совсем тихо повторил Слайт и замолчал.

– О, Роберт! – Пришла на выручку благовоспитанная Лиз. – Вы сказали, Маку лучше?

– Миледи! – Харли поклонился ей, приложив к груди трубку. – Милорд! Мистер Коннерт! Сердечно рад встрече! Ему действительно лучше: он дышит самостоятельно и открыл глаза, он даже говорил со мной, прелестная Лиз, не волнуйтесь. Скорее всего, банальный передоз.

– Он очнулся? – не выдержал Гаррисон, бросаясь обратно к палатам.

Слайт лишь вопросительно поднял голову, потом перевел взгляд на констебля.

– Так точно, сэр! – щелкнул каблуками полицейский. – Милорд плохо видел, но опознал мистера Харли по запаху одеколона; милорд сказал ему, – здесь констебль сверился с книжицей: – «Спасибо, Роб!» и что-то вроде «Все в порядке, ты успел, напиши!»

– «Спасибо, что нашел меня, Роберт!» – презрительно скривив губы, протянул Харли. – Неужели все полицейские глухи от рождения? Как вы подслушиваете, ума не приложу! «Все в порядке, но я рад, что ты успел взглянуть на мой коченеющий труп, напиши картину, это будет шедевр!»

– Так и сказал? – заинтересовался оклемавшийся Слайт (как я уже писал, он хорошо держал удар, даже такой силы).

– Ну, может, про шедевр я додумал, Курт совсем не шарит в искусстве, но общий смысл фразы таков.

– А кто, собственно, сообщил вам о том, в какую клинику повезли милорда, мистер Харли?

Харли помедлил мгновение, неторопливо оборачиваясь на пятках, и резковато заметил:

– Не вижу причины отвечать вам, инспектор. Вы ведете допрос?

– Полагаю, я имею право уточнить детали?

– А я не настроен давать показания. Предъявите ордер?

– Если понадобится. В свое время.

Последние слова Слайт процедил сквозь зубы, и я понял, что он сильно на взводе, что он готов вспыхнуть как порох и погубить свою карьеру окончательно.

– Мне кажется, вы угрожаете мне, сэр? – Роберт Харли не остался в долгу, сверкнув очами, и снова стал похож на мушкетера, несмотря на жеманный пиджак и нелепую стрижку.

– Хватит! – не выдержал Томас Коннерт. – Это я отправил мистеру Харли смс. Мак отчетливо попросил связаться с мистером Харли, а он никогда не просил без особой нужды.

– Выходит, у вас есть телефон мистера Харли, мистер Коннерт? – вкрадчиво заинтересовался Слайт.

Харли сделал неопределенный знак рукой, но Том упрямо поджал губы:

– Полагаю, сэр, это не ваше дело. Круг моих знакомых полиции не касается.

– О, бесспорно, сэр, – комично всплеснул руками Слайт. – Но вот в чем проблема: в телефоне сэра Курта стоит девственно чистая сим-карта, понимаете, что это значит? Нет? Кто-то очистил его карту, и лорд не смог экстренно связаться, скажем, с мистером Харли, ему пришлось лезть за визитницей, но карточка художника застряла в файле, зато выпала визитка доктора Патерсона. Полагаю, ему несказанно повезло, что ваши друзья тут же приняли решение, сэр!

– А я, в свою очередь, полагаю, что ему во многом крупно повезло в этот вечер, инспектор! – отрезал Томас Коннерт, пристукнув кулаком по креслу.

– Зато не повезло несчастной мадемуазель Даньер.

При упоминании о Софи Даньер разбушевавшийся было литератор притих и отвернулся.

– Что такое с моей малышкой Соф? – пропел Роберт Харли, вновь играя гомосексуала. – Она тоже отравилась? Ну конечно, снова Курт, ведь я его предупреждал!

– Соф мертва, Роберт! – кратко всхлипнула Элизабет Трей. – Маньяк добрался и до нее.

– Не может быть! – покачал головой Харли. – Что за дурной розыгрыш?

– Я опознала фотографии!

– Фотографии? Где?

Слайт кивнул на стол, не сводя с Харли подозрительного взгляда, тот подошел, взял в руки снимки и его заметно качнуло. Пару минут художник стоял, тупо глядя куда-то поверх наших голов, его била легкая дрожь, как в лихорадке. Потом он кратко, отрывисто вздохнул с нотками задавленной истерики:

– Это ужасно!

– Бедный мистер Харли, – прошептал Том Коннерт.

Роберт вздрогнул и скосил глаз в его сторону. Медленно усмехнулся и облизал губы. Получилось пошло до крайности. Потрясение его было недолгим, Харли справился, взял себя в руки и снова стал собой. Но Софи Даньер значила для него много больше, чем он показал инспектору, художник явно хотел уйти от допроса и выкрутился не без изящества: