За девятое небо

Неясное чувство сдавило грудь князя – тёмная тоска пленила сердце, и казалось ему, будто он забыл нечто невыразимо важное… Веслав силился вспомнить что, как вдруг правда предстала ясно, прорвавшись сквозь тягучую мглу и разлившись в душе горечью: Василиса! Князь вспомнил, зачем в иное царство путь держал… Отец Сварог! Сколько же времени минуло… Василиса… Родная Василиса! Что же он наделал…

Веслав вскочил и, шатаясь, оглянулся: чёрная земля бранного поля, устланного бездыханными птицами, простиралась на много вёрст – до острых гор, подле которых серебрился город.

Вдруг одна из птиц зашевелилась: медные перья дёрнулись, и Веслав, насторожившись, выхватил из ножен меч. Послышался лёгкий шелест Слов, и птицу окружил едва видимый узор ворожбы. Слова горели ярче, перья стягивались, превращаясь в плащ и платье, тело удлинялось, и из оперённого подола явились ноги, крылья сделались руками, а птичья голова обратилась человеческой. Меднослава открыла глаза и, поднявшись, посмотрела на Веслава, который так и не опустил меч: в глазах князя плескался ледяной гнев. Воспоминания о наворожённых царевной чувствах отзывались в душе Веслава особенной болью – он мечтал о ней! Он предал жену с ней! Он забыл о Василисе, он был готов положить весь мир к ногам обманщицы…

– Только посмей сказать хоть Слово, – прошипел Веслав, видя, как Меднослава шагнула к нему.

– Моя сестра обратилась к Златомире – царевне Золотого Царства, – спокойно ответила Меднослава, не обращая внимания на гнев Веслава. Медный плащ царевны развевал сухой ветер. – Моё войско разбито. – Царевна печально оглядела поле брани.

– Разве они не оживут, как ты? – Веслав не опускал меч.

Меднослава не ответила. У подножия далёких гор земля озарилась золотом. Царевна печально смотрела на то, как приближается воинство Золотого Царства. Веслав, не опуская меча, хмуро взирал на Меднославу: ему даже подумалось, что печаль её искренна и глубока. Но воспоминание о том, как Меднослава его заворожила, обожгло льдом гнева. Василиса! Василиса… Любимая Василиса! Веслав не знал, сколько прошло времени, пока он был в Медном Царстве, но, казалось, слишком много. Если он из-за Меднославы потерял и Василису…

Ледяной гнев стал невыносимым, и Веслав замахнулся на Меднославу мечом, но царевна успела отбить выпад сияющим кружевом Слов.

– Не забывай, где ты, живой, – прошелестела Меднослава, гневно взирая на сварогина. – Я могу вновь наслать на тебя морок и забудешь свою суженую навеки, – слова Меднославы были правдой – Веслав ощутил сгустившуюся в них тягучую силу и опустил меч.

Золотое войско приближалось: только не люди восседали на лошадях – над полем летели птицы, впереди – две самые яркие – серебряная и золотая.

Ещё одна птица, лежащая рядом, дёрнулась, и на глазах у Веслава превратилась в Златобора. Воевода поднялся и, смерив сварогина грозным взглядом, подошёл к Меднославе. Но князь не страшился ни Златобора, ни Меднославы, ни её угроз. Если, не дай Сварог, он не успеет спасти Василису, он отправит к Мору всю его Неявь вместе с самим Чернобогом.

– Пала ворожба, – услышал Веслав голос Светозара и обернулся: сын Леса стоял, опираясь на тояг, на котором сидел серебряный Дрозд.

Любомир и Вель, переглядываясь, поднимались: оба ещё со времён первых состязаний в гриднице не говорили друг с другом – каждый полагал, будто именно ему предначертано стать суженым царевны Медного Царства, и готов был сделать всё, дабы Меднослава обратила внимание на него. Теперь же оба поняли, что сие было ворожбой, – поднявшись, юноши хмуро смотрели то друг на друга, то под ноги.

– Пала ворожба, – кивнул Веслав, и Светозар подошёл к нему. Сконфуженные витязи, неловко переминаясь, тоже.

Веслав вновь посмотрел вперёд: золотые птицы, ударяясь оземь, обращались в людей – по земле ступали оперённые воины, которых вели за собой золотая и серебряная царевны.

– Грядёт нечто недоброе, – пропел Дрозд, не поднимаясь со Светозарового тояга.

Но Дрозду никто не успел ответить: Меднослава, грозно зашептав, взмахнула руками – ледяной шёпот разлился над долиной, отразился от скал и многоголосьем, от которого закладывало уши, прокатился над павшими, поднимая птиц с земли и превращая их в воинов.

– Сохрани меня Сварог… – невольно прошептал Вель, озираясь: погибшие в битве воины – и серебряные, и медные, и золотые – обратились людьми. Все как один были одеты в медные доспехи. Теперь за спинами Меднославы, Златобора и сварогинов стояло мощное воинство.

Золотое войско остановилось; серебряная и золотая царевны подошли ближе. Веслав увидел, что они были похожи на Меднославу как две капли воды, только глаза у одной горели холодом серебра, у другой – золотой – жаром огня.

– Довольно, сестра! – повелела Златомира.

– Ты думаешь, они, – серебряная царевна указала на сварогинов, что стояли по левую руку Меднославы, – помогут тебе?

– Я это знаю, Сребролика, – громко ответила Меднослава.

– Мы не будем помогать, – так же громко сказал Веслав, и медная царевна посмотрела на князя: в её очах пылал огонь гнева. Меднослава зашептала, но громкий голос прервал ворожбу: