За девятое небо

Драгославу неустанно приносили вести о том, что Новый Каганат растёт – всё больше сварогинов бегут от навий, полагая их проклятием, а не спасением.

Совет веденеев Солнцеграда не понимал, почему царь позволяет подобное – ведь армия мертвецов давно могла уничтожить и колосаев, и предателей-северян.

Люди не знали, что царь ждал того, когда все до единого несогласные соберутся вместе – тогда Драгослав всех предателей сразу обратит великими бессмертными воинами, и для этого не потребуется изводить битвами подчинившиеся земли – в глазах последователей Бессмертный останется мирным освободителем, который за суровую зиму и тьму отменил уплату в казну.

Люди не знали и о том, что вместо павшего Слова Гор Рифей теперь окружает Тьма, которая заберёт всякого, дерзнувшего вернуться на Юг, и что жителям Нового Каганата никуда не убежать с приходом тепла. И уже нынешним летом воинство навий уничтожит Новый Каганат, превратив его обитателей в себе подобных. И тогда Драгослав вновь соберёт армию, не собирая. В рядах его непобедимого войска будут и навьи, и люди.

И это войско покорит весь Свет.

Драгослав улыбнулся своим думам – однажды мир падёт к его ногам.

Бессмертного омрачало лишь то, что Веслава так и не нашли, – стражи Мора неустанно летают над Неявью и ещё пуще стерегут Василису, но беглеца нигде нет. Либо трус, всё же, безызвестно сгинул на пути в Неявь, либо ему вновь помогают Боги. Кощей ещё не раз проверял Ния на преданность, но уличить Морского Князя в обмане так и не удалось.

Драгослав нахмурился, отвернулся от окна и осмотрел дорогое убранство покоев: расписанные золотом стены, искусно сделанные шкафы и резные скрыни, мягкий ковёр, на нём – столик, где некогда лежали фрукты и ягоды, которые так любила Агния. Теперь же на столе не было ничего, даже белой скатерти: от лакированного дерева отражался сизый дневной свет.

Агния. Против воли он всё чаще вспоминал её, хотя душа, как ему казалось, была мертва. Он отдал Полозу родную дочь, дабы не становиться вновь его слугой, – Драгослав готов и Злату сделать бессмертной, готов лишить её смерти ради того, чтобы воздать Богам за их несправедливость – чем выше цель, тем больше плата. Боги позволили его отцу, Градимиру, передать трон его младшему брату Драгомиру. Они позволили отправить Драгослава княжить в далёкий Борей… Они лишили его всего: богатства, чести, счастья. Позволили убить Горицу. Позволили умереть Агнии. Боги. Кощей сжал кулаки – придёт время, и он пошатнёт врата Светомира. И то, что Полоз больше не приходил к нему, не говорит ли о том, что его сила крепнет и даже Змий осознал тщетность своих попыток?

Драгослав, устало покачав головой, поднялся с кресла и медленно пошёл по своим покоям, заложив за спину руки: резные ставни окон были открыты, и по горнице летал солоноватый холодный дух моря, что приносил на своих крыльях внук Стрибога.

Мысли вновь возвращались к тому времени, когда Драгослав был человеком. Неужели за тот год, что царь провёл на земле, он стал ближе к своему пленённому духу, нежели в Царствии Мора? Неужели он может чувствовать что-то ещё, кроме испепеляющей пустоты и жажды мести?

Взгляд Бессмертного невольно упал на закрытую замком скрыню, в которой хранился золотой ларец с даром Мирославы – живая и мёртвая вода. Поначалу Мирослава утомляла Драгослава – она могла явиться в его покои тогда, когда решит сама, и в облике старицы просить поведать о силе Велеса. Царь гневался на такую самовольность, но Мирослава с невероятной покорностью слушала его брань, а затем внимала речам о силе Слов и ворожбе – царь не мог нарушить данного ей Слова, и ему приходилось учить её. В ответ Мирослава выполняла все его поручения как ключница, и в теремном дворце царил порядок – волхву Бессмертного боялись не только слуги, но и веденеи, и даже Кудеяр, который после рождения сына и вовсе потерял покой. Но со временем Мирослава перестала гневить Кощея: из всех окружающих его людей она – единственная, кто не страшилась его. Даже Злата таила в душе холод, когда беседовала с царём. Мирослава – никогда. Разве что юная ворожея пыталась скрыть своё тщеславие, но не страх. Мирослава внимала Кощею, и всё, что её интересовало, – волхвовская Сила, которая ей была нужна, чтобы стать великой ворожеей и расквитаться с обидчиками. И в этом они были похожи: иногда Драгославу думалось, что Мирослава и Смерть свою, как он, отдала бы, лишь бы взять невиданную Силу.

И теперь, когда она не приходила, царь невольно думал о ней, в то же время дивясь своим мыслям – как так получилось, что он размышляет о смертной?

В дверь постучали, и Драгослав обернулся: вошёл служка, который доложил, что собор ждёт его – ведающий князь Кудеяр, Наместница и веденеи собрались в малой престольной. Так же вчера прибыл с Власова острова великий веденей Бронимир, который тоже присутствует на соборе.