За девятое небо

Военный советник Здебор, нервически поглаживая светлую бороду, смотрел куда-то в Неявь. Казначей Остроглаз был слишком сух и будто бы безжизненен.

Крепче всех выглядел Великий Волхв Миодраг – словно время не властвовало над старцем – без Слова Бессмертного здесь не обошлось, подумал Бронимир, смотря на волхва.

– Её царское величество – царевна Злата! – громко провозгласил служка, и Бронимир, вздрогнув, оторвался от разглядывания придворных. Князь, как и все, поднялся и ощутил, как сжалось сердце – пожалуй, этой встречи он страшился пуще, чем царского приёма.

Слуги распахнули двери, и вошла она – в алом платье, стройная и статная – настоящая царица. Золотые волосы украшал венец, скрепляющий шёлковую шаль. Царевна повзрослела, и взгляд голубых очей излучал какую-то мудрую тоску – тоску, которая часто наполняет взгляд тех, кому приходится нести нелёгкое бремя. И эта тоска ещё больше красила царевну, как и почти болезненная худоба. Бронимир так залюбовался Златой, что забыл поклониться и, спохватившись, положил руку на сердце только тогда, когда царевна поравнялась с ним. Но Злата не удостоила князя даже взглядом – гордо прошествовала к престолу и села на трон. Холодным бесстрастным взором окинула собравшихся, пропустив Бронимира, и властно произнесла:

– Великий царь скоро почтит нас своим присутствием, – проговорила, и тишина престольной сгустилась больше. – А сейчас мы почтим Богов.

Люди опустились на свои места и смиренно закрыли глаза. Только Бронимир хмуро смотрел на Злату – веление Полоза вновь звучало в думах, и гнетущая неизбежность сковала сердце льдом.

– Преклонитесь, смертные! – громогласно велели слуги, и сварогины, поднявшись, застыли с наклонёнными головами. Встала даже Злата. – Великий царь Драгослав Бессмертный! – стража распахнула двери, и в зал прошёл Кощей.

Бронимир обратил взгляд на царя и нахмурился: не нужно было быть волхвом, чтобы понять, что сила Бессмертного крепла – с явлением правителя зал будто наполнился холодом. Драгослав шёл спокойно и гордо, и гордость его отличалась от вымученной гордости царевны – Кощея наполняло ледяное спокойствие непобедимого. Драгослав был крепок, молод и невероятно силён – каждое его движение дышало могуществом. Он прошёл, не удостоив никого и взглядом, и Бронимиру показалось, что вместе с силой природа Кощея тоже стала иной – более человеческой.

Царь не спеша опустился на трон, и собравшиеся сели. Драгослав обвёл взором придворных, задержавшись на Бронимире, – Кощей чувствовал, что нечто тяготит великого веденея, но не мог прочитать его дум. Будто сильная невидимая ворожба оплела его мысли, сделав их недоступными… или же у Бронимира просто болела голова.

– Давно не видел тебя, великий веденей, – произнёс царь, и Бронимир, поднявшись, сердечно поклонился. Бессмертный удивил его, начав собор без положенных по обычаю речей приветствия и пожелания всем здравия. И Миодраг не освещал собрание.

– Зима выдалась суровая – я не мог покинуть Власов остров, – ответил Бронимир. – Но как только вы велели вернуться в Солнцеград – я не медлил ни дня.

Драгослав кивнул. Кощей не мог разобрать, что так мучило великого веденея, но он чувствовал – Бронимир говорил правду.

– Я надеюсь то, о чём ты думаешь, не принесёт беды, – спокойно сказал Кощей, и Бронимир призвал на помощь всю свою волю, чтобы не выдать обуявший его ужас: неужели Драгослав догадался о велении Полоза? Нет, быть такого не может – в таком случае, царь не оставил бы его в живых. Или…

Злата впервые обратила на Бронимира взор – она, как и отец, не могла разобрать дум князя. Царевна видела, как бледный Бронимир из последних сил пытается скрыть свой страх – видимо, его тяготило нечто действительно жуткое. Хотя, его печали пусть останутся при нём, думала царевна. Бронимир за год не прислал ей и весточки, и это после того как предлагал царевне бежать вместе… Злата отвернулась от князя: она не снизойдёт до мук того, кто отвернулся от неё, когда был нужен. Как ни печально, но Злата понимала, что отец был прав, когда говорил ей о том, что Бронимир ей не пара.

– Я думаю лишь о том, что Новый Каганат непозволительно окреп, – нашёлся Бронимир. Князь был бы и рад сказать о велении Полоза и покончить с этим проклятием раз и навсегда, но всякий раз, когда он пытался рассказать о том, грудь сдавливало и он не мог сделать и вдоха.

Драгослав чуял, что Бронимир лгал – веденея томило другое, – но видел царь и то, что князь врёт не по своей воле, – и, как царь, он обязательно с этим разберётся и накажет того, кто посмел заволхвовать его слугу. А потом можно будет казнить и самого князя – за слабость духа и предательство. Те, кто может позволить себя зачаровать, в правящем дворе Солнцеграда не нужны.