За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

6 июня 1935 г., обвинив бывших вождей Объединенной оппозиции в организации индивидуального террора против большевистских руководителей СССР, Н. И. Ежов выдвинул в своем докладе «О служебном аппарате Секретариата ЦИК Союза ССР и т. А. Енукидзе»{558} обвинения А. С. Енукидзе: он-де засорил аппарат ЦИК СССР «чуждыми и враждебными советской власти элементами», сумевшими беспрепятственно свить в Кремле «свое контрреволюционное гнездо»

{559}. Самого Енукидзе Ежов окрестил «…наиболее типичным представителем разложившихся и благодушествующих коммунистов, разыгрывающих из себя, за счет партии и государства, “либеральных” бар, которые не только не видят классового врага, но фактически смыкаются с ним, становятся невольно его пособниками, открывая ворота врагу для его контрреволюционных действий»{560}

. В заключение тирады Ежов сделал логичное предложение о выведении Енукидзе из состава ЦК ВКП(б). Бывший секретарь ЦИК СССР, атакованный по принципу волчьей стаи, заявил в свою защиту, что персонал Кремля принимал сотрудников на работу лишь после проверки органами НКВД СССР, однако глава последнего Г. Г. Ягода, под которым вовсю качалось кресло, назвал заявление А. С. Енукидзе ложью, хотя вынужденно признал «…свою вину в том, что […] в свое время не взял Енукидзе за горло и не заставил его выгнать всю эту сволочь»{561}. Г. Г. Ягода потребовал ареста А. С. Енукидзе и расследования его действий. В своем заключительном слове Н. И. Ежов окончательно сформулировал вину А. С. Енукидзе: «Всю эту белогвардейскую мразь, которая засела в Кремле, вы изо дня в день поддерживали, всячески защищали, оказывали им материальную помощь, создали обстановку, при которой эти отъявленные контрреволюционеры, террористы, чувствовали себя в Кремле как дома, чувствовали себя хозяевами положения»

{562}. Несмотря на то, что Пленум ЦК принял решение об исключении А. С. Енукидзе из ЦК и из партии всего лишь за «политико-бытовое разложение»{563}

, начало кампании по травле не оппозиционеров, а вчерашних «друзей» И. В. Сталина было положено. Кроме того, после событий на Пленуме ЦК ВКП(б) не могла не начаться чистка аппарата ЦИК СССР.

Интересный нюанс: «Кремлевское дело» завершилось 27 июля 1935 г. закрытым процессом{564}, однако о ходе следствия поставили в известность коммунистическое руководство не только ЦИК СССР, но и Всероссийского ЦИК. В протоколе заседания Партгруппы Президиума ВЦИК от 10 июня 1935 г. содержится два весьма важных пункта: «2. Слушали: О передаче НКВД Союза ряда функций, перешедших после ликвидации РСФСР к Президиуму ВЦИК (внесено Секретариатом През[идиума] ВЦИК). Постановили: Вопрос с обсуждения снят[ь]. 3. Слушали: О Енукидзе А. С. Постановили: Вывести Енукидзе А. С. из состава членов Президиума и членов ВЦИК за политическое и бытовое разложение. Настоящее постановление внести на утверждение очередной сессии ВЦИК»{565}.

Исполняющий обязанности заведующего Секретариатом Президиума ВЦИК З. С. Островский указал в Справке по второму пункту повестки дня: «С ликвидацией НКВД РСФСР», в соответствии с постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 31 декабря 1931 г. «О мероприятиях, вытекающих из ликвидации НКВД РСФСР», в ведение Президиума ВЦИК перешел «ряд административных функций, ранее выполняемых НКВД и его местными органами»: «1. Руководство делами по приему в гражданство, правовому положению иностранцев и выдаче заграничных паспортов. 2. Утверждение уставов добровольных обществ и их союзов, а также наблюдение за их деятельностью»; «3. Руководство деятельностью органов ЗАГС. 4. Руководство осуществлением законов по отделению церкви от государства»{566}.