За ледяными облаками

Пуля звонко тинькнула, зацепив угол, отскочила от толстенного сырого комля. Сволочь… Играет. Понимает, куда человек сейчас дёрнется. Саблезуб, пыхтя под боком, урчал, злился, удерживаемый рукой друга. Ну…

Так…

Пуля свистнула над головой. Щепка воткнулась в щёку, защипало, дернуло болью. Мм-м-м… Хорошо.

– Азамат!

Стрелок не успел лишь чуть-чуть. Пуля тонко лязгнула, почти зацепив крутящийся «макар», летящий к нему. Ох, Женя-Женя, добрая душа. Себе бы оставила.

Рукоятка легла в ладонь, привычно и надежно. Хорошо, скотина, поиграем.

Сколько? Семь, не меньше. Семь в обойме, два в карабине. Можно воевать. К двустволкам прижимаешь, хочешь под огонь подвести? Ну, как скажешь, невидимый опасный дружок. Дядя Азамат до тебя доберется. Не поверишь, но так и случится.

Он цыкнул коту. Мотнул головой в ту сторону… Саблезуб понял. Сжался пружиной, заурчал еще свирепее.

Пят'ак, сколько же можно рисковать его жизнью?…

Азамат пригнулся, подхватил СКС удобнее, прижал. Лишь бы не забило грязью. Ну, понеслась.

Жалеть патронов «макара» не стоило. Отвлечь внимание, прижать хоть на чуть-чуть, подарить пару драгоценных секунд, не больше. Как они там лягут, шайтан знает, лишь бы сделали дело.

Выстрелы рассыпались горохом, отправив гостинцы к месту вспышек. Загудели злые свинцовые пчелы, понеслись. Азамат понесся следом, прижимаясь к забору, обгоняя собственную смерть.

Темное пятно кота стелилось слева, мимо домишки, приютившего остальных, вдоль раскоряченной помершей «газели», по ней, по бочкам, вросшим в землю, по поваленному забору, по…

Плетка снайперки щелкнула, чуть сместившись вспышкой вглубь темного провала огромного участка, затянутого туманом.

Саблезуб мявкнул, протяжно, горько, исчезнув где-то в мертвых низких вишнях, прижатых к земле. Пропал из виду, скатился с мохнатого от вьюнка седана, по крылья спящего в земле…

Азамат… заорал, не понимая своих же слов, матерясь, обещая выпустить кишки, плача… выпустил две оставшиеся туда, где пряталась смерть. Снес дряхлую калитку, влетел внутрь, прокатился, кувыркнувшись через плечо, пытаясь рассмотреть что-то, хотя бы что-то…

Сверкнуло, прогудело над головой. Он прокатился к темнеющему срубу колодца. Прижался к мокрым склизким бревнам. Пахло плесенью и давно загнившей водой с нерастаявшим льдом.

Стреляй, ну, давай еще!

Иду за тобой.

Он узнал звук. Слышал раз – не забудешь, редкая пташка. СВТ, самозарядная винтовка Токарева, раритет для извращенцев-снайперов. Ха, мил-человек, паритет. По два патрика на рыло, падла. Луну бы…

Где-то за спиной истошно завопил женский голос. Незнакомый, не ошибся. Пусть орет, ему есть чем заняться.

Над головой, в черной глубине, звонко треснуло. Азамат вздрогнул, понимая, что будет.

Сверкнуло голубым, безумно прекрасным голубым с синими переливами… вдалеке, откуда они пришли. Километров десять, не меньше. Дотянется? Непонятно. Звук уж очень сильный, жахнет – мало не покажется.

Жахнуло.

Парок на глазах густел, посверкивая кристалликами смерзшегося дыхания. Земля низко гудела, больно сжимаясь в твердую стиральную доску за половину минуты. Трещали сырые бревна за спиной, трещали, выстреливая лишней влагой, плюясь ее ледяными стрелами. Стена завалившегося сарая напротив светлела, наливалась белым, расписанная дивными переливающимися листьями и лепестками снежных цветов-морозников.

Только не замерзнуть, только не замерзнуть.

Азамат, сжавшись, кутался в промерзшую куртку, грел пальцы, полой прикрывал карабин, прижимая к себе.

Аномалия дотянулась крохотным краешком, беспощадно убивая любое тепло. Мороз лютел, наливался почти ощутимой, жгучей до костей яростью, ещё немного, и…

Серебро скалящейся и неласковой луны скользнуло вниз. Залило все вокруг, потянулось тенями, рассыпалось искрами на враз выросших льдистых желваках, отразилось в черных зеркалах, только вот-вот бывших лужами.

Напросился, пят`ак!

Когда лица коснулись первые снежинки, Азамат чуть не заплакал. От боли в окоченевших пальцах, вдруг снова наполнившихся кровью, обжигающих сотнями раскаленных иголок, безжалостно взрывающихся в его, его, Азамата, живых руках.

Он выглянул из-за сруба, успел заметить блик на чем-то выпуклом. Щелкнул выстрел…

Звонко стучал дождь. Прямо по козырьку над брошенным домишком. Ветер выл не хуже волков. Темнота кружила вокруг, вздуваясь клубами тумана, оседая сизым дымом от где-то горевшего поселка. Едко резало нос пожаром.

Костыль прижал палец к губам. Вжался в стенку, превращаясь в слух. Старлей и Даша сидели в тесном коридоре. Дарья блестела стремительно темнеющими глазами. Только без толку. Жаль, она сама еще не поняла. Пришедший по их души плевать хотел на талант девчонки. Костыль сплюнул, невольно жалея девчушку-мутанта.

Задело стену. Коротко и остро, кроша в труху гнилые бревна. Заскрипело, протянулось от угла к окну. Тень мелькнула в прямоугольнике света. Та самая тень. Высокая, узкоплечая. Вытянутая лобастая голова, спутанная грива… и пальцы. Длинные пальцы, украшенные настоящими костяными ножами. Через прутья решетки не доносилось больше ни звука. Тварь на улице… не дышала?