За мир: он приходит с Востока. Том 1

– Да это не живот, а сплошное уродство! Это уродство даже нельзя показывать за донаты!

– Какая наглость! – тут же заголосил стоявший рядом с ним зритель. – Нарушить закон великого Маараха!

– На казнь! Скорее на казнь!

Яков, до этого в полном молчании следивший за всей этой сценой, вдруг не выдержал и крикнул в толпу:

– В чем вина этой женщины, ответьте мне сию же минуту!

Среди зрителей сейчас же воцарилось молчание. Каждый из меридов пытался как будто бы придумать обвинение этой бедной рувимке, стоявшей перед ними в совершеннейшей беззащитности. Наконец, водворившийся в Фиолетовом квартале покой нарушили трое мужчин, появившихся на сцене. Все они были одеты в красные рубахи и такие же ярко-красные штаны. Яков уже видел похожие наряды в самом первом квартале, где жили обжоры. В руках у них были зажаты толстые плети, которыми они всю дорогу подгоняли несчастную беременную гостью.

Один из них, самый высокий и, видимо, обладающий здесь самой большою властью, поднял вверх левую руку и обратился к меридам:

– Граждане фиолетового квартала, уважаемые и дорогие! Эта женщина и правда пришла к вам не случайно! Мало того, что она посмела забеременеть от неизвестного проходимца, так еще ее нашли и привели сюда наши жители. Вместо того, чтобы сидеть у себя в Оранжевом доме, она посмела выйти и пойти, куда ей вздумается! Вы знаете, товарищи мои, как карает Маарах тех, кто не повинуется законам Авелии? Знаете, спрашиваю я вас? А она, она не только нарушила закон, она пошла против Великой Матки! Она приравняла себя к той, которая дает нам жизнь! Возомнила себя королевой женщин!

– Наглая тварь!

– Проходимка!

– Да где это видано, чтобы ребенок рос в человеческом животе!

– На казнь, на казнь ее!

– На казнь?! – вскричал вдруг Яков, на которого слова человека в красном произвели сильнейшее впечатление. – Вы хотите казнить их обоих? Вы хотите казнить мать и ребенка?

Женщина потупила взор и обхватила вырывавшийся наружу живот обеими руками. Видно было, что она была испугана и пыталась защитить себя и одновременно то невинное маленькое существо, которое пряталось под ее бледной кожей.

– Отпустите ее! Немедленно освободите ее! – крикнул еще сильнее наш герой.

Он не знал и не понимал своим темным умом, как в этом круглом шаре могла уместиться целая человеческая жизнь. Но то, что она там была и билась ключом, не вызывало у него уже никаких сомнений. Как и не вызывала сомнений мысль о том, что сейчас эта самая невинная жизнь нуждается в его защите и покровительстве.

Женщина, видимо, тоже поняла его намерение и еще сильнее уцепилась за него взглядом, будто только от одного Якова сейчас зависела ее дальнейшая судьба.

Юноша вдруг почувствовал, что находится в ответственности за эту хрупкую, совсем еще юную рувимку. Он приподнялся на цыпочки и снова заголосил в толпу:

– Она невиновна! Она и ее ребенок будут жить!

Но вместо понимающих одобрительных возгласов до слуха его донесся один лишь пронзительный дикий смех и такое же дикое алюлюкание.

– Она должна жить, – тихо повторил Яков свой милостивый приговор продолжавшей смеяться толпе и вытер рукавом слезы, хлынувшие из глаз.

– Так прикажи им именем Маараха, прикажи этой черни именем ее короля, – послышался прямо над его ухом такой же тихий убаюкивающий рокот Тура.

Яков, который совершенно забыл о своем товарище, обернулся на его голос. Тур стоял, прижавшись к нему плечом и со свойственной ему невозмутимостью смотрел на сцену, где трое красных палачей уже готовы были расправиться с женщиной.

– Плетьми, забей ее плетьми! – крикнул кто-то совсем рядом с Яковом.

– Забить плетьми? – переспросил с ухмылкой тот же высокий обжора, перебирая в толстых пальцах жесткую плеть. – Неплохая идея. Что ж именем Маараха, женщина, ты наказываешься восемнадцатью ударами, ровно по числу твоего возраста!

И жгучая черная плеть взмыла высоко в воздухе. Женщина присела на корточки и еще сильнее сжала живот. Народ замер в ожидании жестокого зрелища. Вдруг в этой мертвой беспощадной тиши, где должна была случиться страшная казнь, раздался громкий повелевающий голос:

– Стойте, именем Маараха, стойте! Я приказываю вам отпустить!

И весь собравшийся на площади народ повернулся на этот властный призыв. Каждая из этих красных, переполненных гневом душ надеялась увидеть перед собою если не самого Маараха, то хотя бы одного из его начальников, ибо таким голосом мог говорить только власть имущий.

Но какого же было их удивление, когда они снова обнаружили того же самого неизвестного худенького мальчишку, посмевшего вдруг пойти против их законов. Яков видел, с какою подобострастной злобою смотрели они на него, как опустились их руки и склонились головы.

Женщина же, обретшая внезапно свободу, тоже низко поклонилась Якову и тихонько спустилась со сцены. Стражники, отбросив плети в сторону, последовали покорно за ней. Уже оказавшись рядом с нашим смелым героем, они на минуту замедлили шаг. Их высокий предводитель наклонился к Якову и залебезил тонким заплетающимся голосом:

– Мы проводим ее до дома, обещаем, к самому дому.