За точкой невозврата. Полдень битвы

Кстати, моя немецкая протеже Паулина Липсиус после капитуляции Третьего Рейха в своем мире не захотела возвращаться к родным пенатам, а изъявила желание переехать в Российскую Федерацию на постоянное место жительства. Помнится, со мной она как-то делилась тогда еще смутными желаниями такого рода, но на всех прочих, в том числе и на ее бывших подруг по генеральскому борделю, поступок ее произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Все эти Герты, Марты, Кристины и Анны-Лены, едва только наступил мир, и их интернирование завершилось, принялись паковать чемоданы, чтобы из дикой России скорее вернуться в родной фатерлянд. И тут их товарка заявляет, что собирается совсем в другую сторону – да еще куда, в Сибирь двадцать первого века! Но Паулина была непреклонна и не собиралась поддаваться ни на какие уговоры. Она уже все решила, и точка.

Я, представляя всю сложность такого предприятия, уже было собиралась начать хлопотать за свою протеже, ибо особых формальных оснований для успешного решения вопроса у нее не было, но тут все произошло как бы само собой. Не иначе как чья-то могущественная рука оставила в личном деле интернированной гражданки Третьего Рейха Паулины Липсиус благожелательную пометку. Правда, до гражданства, как у моего Коли, эта благожелательность не дотянула. Не тот масштаб заслуг. В штабе экспедиционного корпуса девушке вручили зеленую книжечку (вид на жительство лица без гражданства), а также полученные из немецких архивов копию ее школьного аттестата, копию университетского диплома и справку, что гражданка Третьего Рейха Паулина Липсиус в нашем мире умерла в январе сорок второго года в госпитале в Смоленске от пневмонии. Потом российская администрация госпиталя для военнопленных снабдила Полю другими документами, необходимыми ей в будущей жизни. В скромной синей папке лежали: характеристика с места работы, направление на учебу в Сибирский государственный медицинский университет, карточка Сбербанка с начисленной зарплатой санитарки за тринадцать месяцев, и плюс к тому изрядная премия за старание и прилежание. Еще девушке вручили проездные документы до славного города Томска, где и находится СибГМУ. «Получишь диплом, – сказали ей, – будет тебе и гражданство, как ценному специалисту. Врачи-педиатры нашей стране нужны, не то что бакалавры философии». И ни слова о Полиной прошлой жизни, как будто ее никогда не было. Все с чистого листа.

Зато лично я верю в ее будущее и в то, что она добьется всего, к чему стремится. Для этого у нее есть все: довольно приличное знание русского языка, школьные и университетские базовые знания (ведь в Германии, несмотря на нацизм, образование до самого конца двадцатого века традиционно было на очень высоком уровне), а также эдакая чисто немецкая упертость и дотошность. Когда нашу журналистскую группу вместе со штабом Экспедиционного корпуса выводили в двадцать первый век, я взяла отпуск на три дня. И один день из этих трех я потратила на то, чтобы показать Поле нашу Москву, помочь обзавестись нужными вещами, без которых девушке в двадцать первом веке никуда, а потом распрощалась с ней в Шереметьево, вручив на прощание свой номер телефона и посадив на самолет до Томска. Лети к новой жизни, добрый человек Паулина Липсиус, и пусть все у тебя будет хорошо.

Совсем недавно, буквально в самый канун наших роковых событий, Паулина позвонила и бодро отчиталась, что все у нее хорошо, вступительные испытания сдала успешно, хозяйство ведет экономно, люди вокруг добрые, и все у нее будет прекрасно. Еще моя немецкая подруга сказала, что она вечно будет благодарна за доброту как лично мне, так и всему русскому народу. Вот, услышала такое, и даже сама расчувствовалась. В то время как одни люди умеют быть благодарными за малое, другие, которые с самого детства катались как сыр в масле, ненавидят нашу страну и ее народ до желудочных колик, отчего убегают кто куда: кто в Грузию, а кто в Израиль – и оттуда шлют нам свои проклятья. Одна Паулина для России ценнее, чем тысячи таких двуногих крыс.

И вот настал роковой день шестнадцатого августа… Война с Гитлером за Вратами и операция на Украине не шли ни в какое сравнение с тем вызовом, который Запад бросил нам на этот раз. И хоть готовились мы как раз к такому развитию событий, считая его неизбежным, но все равно от полученного известия буквально закружилась голова. Нападение на Белоруссию и последовавшее за ним объявление войны странам санитарного кордона означали, что теперь для обеих сторон не осталось никаких сдерживающих факторов, кроме обмена ракетно-ядерными ударами. Страшно было, чего уж там, но при этом каждый знал, что ему надо делать. После получения сигнала «Восход» вдоль всей границы взревели моторы танков и БТРов – и началось.