Забвение истории – одержимость историей

Перевоспитание носителя бюргерского характера в гражданина оказалось делом нелегким. Особенно поколение тех молодых людей, которым к концу войны исполнилось от двадцати до тридцати лет и социализация которых целиком пришлась на период национал-социализма, защищалось от полной утраты чувства собственного достоинства закалкой собственного характера. «Сегодня именно этот характер не дает многим молодым людям открыть глаза, сопоставить факты, сделать верные выводы, понять вину и необходимость искупления», – пишет университетский преподаватель о политических взглядах студенческой молодежи[294]

. Эта молодежь ежедневно видела «ловкую манипуляцию правом, которое превращалось в неправо и наоборот, а потому с циничным скепсисом дистанцировалась от принципиальных вопросов права. Такая ситуация усиливала потребность в защитной оболочке. Она становилась маской для закаленного характера, до его, так сказать, полной непробиваемости»[295]

. Воспитание, полученное в кайзеровской Германии, и менталитет, упрочившийся в Третьем рейхе, нашли свое продолжение в послевоенные годы; с этими качествами было трудно бороться, они сопротивлялись любым импульсам рефлексии, самокритики и преображения.

«Преображение» стало антонимом «характера». Люди, которые считали главной добродетелью умение «держать удар», иммунизированы законом сохранения своего лица против болезненной и унизительной для них необходимости перестраивать свою идентичность. Такая перестройка предполагала именно то, чему всеми силами сопротивлялся характер, закаленный культурой стыда: внутреннее перерождение, рефлексию, здравомыслие и готовность учиться. Ясперс четко сформулировал категорический императив преображения в уже приведенных словах, связанных с культурой вины и культурой стыда: «Каждый должен в такой катастрофе переплавиться и родиться вторично, не боясь, что это его опозорит»[296]

. Для Дольфа Штернбергера, издателя журнала «Преображение», оно означала «умение проигрывать»; он называл это «высшей и ближайшей целью нравственного воспитания, как для отдельного человека, так и для нации». Далее Штернбергер говорит: «Умение держать удар – это идеализация дурного упорства, которое не желает ни изменений, ни конца и не желает сдаваться, пустое упрямство, гримаса храбрости. Умение проигрывать – вот настоящее человеческое качество. <…> Мы достаточно натворили „сверхчеловеческого“ (и бесчеловечного). Пора наконец сделать что-то человечное!» [297]

В своем исследовании истории политических идей послевоенного времени Дирк ванн Лаак противопоставил два типа идентичности. Он называет их «личность» и «характер», соотнося их с двумя типами культур: личность соответствует аристократической культуре с ее политическим прагматизмом, а характер – буржуазной культуре с ее ригоризмом. Если личность динамична и способна гибко адаптироваться к любой новой ситуации, то характер отличается статуарной неизменностью.