Загадочный Петербург. Призраки великого города

Зато известно немало предсказаний трагической гибели Александра II – пусть и не всегда достоверных, но безусловно заслуживающих зачисления в «городские легенды». Говорили, что некий юродивый Федор предсказал новорожденному наследнику престола: «Будет могуч, славен и силен, но умрет в красных сапогах» (есть несколько вариантов этого предсказания, но все они заканчиваются красными сапогами). Говорили еще, что некий внезапно сошедший с ума студент духовной семинарии схватил раскаленную кочергу и на царском портрете выжег ноги до колен. Известно, что император умер оттого, что бомбой ему раздробило ноги (причем лейб-медики, опытнейшие врачи России, вели себя крайне странно, в течение сорока минут практически не пытаясь кровотечение остановить).

И наконец Пушкин… А. П. Арапова, урожденная Ланская, дочь Натальи Николаевны от второго брака, вспоминала, что мать как-то рассказывала ей о странной истории, которой была свидетельницей. Пушкин с женой как-то навестили в Царском Селе В. А. Жуковского, и Пушкин смотрел на бюст наследника-цесаревича, подаренный Жуковскому самим цесаревичем (Жуковский был его воспитателем). Потом неожиданно воскликнул:

– Вижу славное царствование, великие дела – Боже! – какой ужасный конец! По колено в крови!

В то время никто не понял, что Пушкин имел в виду. В России убийства или в крайнем случае свержения российских самодержцев считала своей исключительной монополией гвардия, пока Николай I не выбил из нее эту дурь картечью. Поэтому, как вспоминала Арапова, при словах «по колено в крови» Наталья Николаевна подумала о какой-то революции «вроде французской»…

Некоторые находили некую полумистическую связь трагедии с именем Екатерина. Вспоминали три пары «Петр – Екатерина», о которых я уже писал. На сей раз императора звали не Петром, но вторично возле российского трона замаячила Екатерина Долгорукая. Та самая, можно сказать, официальная любовница царя, жившего с ней при живой жене практически открыто (что было прежде небывалым и вызвало негативную реакцию у самых ярых монархистов, считавших, что таким поведением Александр позорит династию и сам институт монархии). После смерти императрицы Марии Александровны император, не выждав положенного срока траура, обвенчался с Екатериной и признал ее детей своими. Мало того – по достоверным сведениям, собирался ее короновать. В Москву поехали два видных специалиста по архивам – отыскать соответствующие случаю документы о коронации Петром I Екатерины. С юридической точки зрения препятствий не было: разрешение на брак члену императорской семьи давал император. Ничто не мешало царю дать согласие самому себе, не было разрешающих это законов, но не было и запрещающих. В довершение всего убившая Александра бомба громыхнула на берегу Екатерининского канала…

Другие по примеру цифровой магии баловались буквенной. Играли с именами детей Александра (законных, от императрицы, по очередности их появления на свет): Николай, Александр, Владимир, Алексей, Сергей. Если написать их столбиком и прочесть первые буквы сверху вниз, получится «на вас». Если прочитать снизу вверх – получится «саван». На вас саван. Достоверно известно, что подобные разговоры кружили по Петербургу до 1 марта 1881 года. Впрочем, особых прорицательских способностей тут не требовалось. Роковое покушение было уже восьмым по счету. В любом случае шансы были пятьдесят на пятьдесят: либо император в случае очередного покушения погибнет, либо останется в живых. Игра в орла и решку. На ребро монета встает лишь в исключительных случаях – как в знаменитой сцене из популярного в пору моего детства советско-румынского кинобоевика «Туннель»…

Среди слуг в Зимнем дворце кружили свои слухи – там говорили, что недели за две до убийства под окнами стали появляться мертвые голуби. Выяснилось, что на крыше дворца поселился небывало огромный коршун, он голубей и «когтил». Коршуна поймали. Император якобы «заметно встревожился и предположил, что это дурное предзнаменование»…

Ходили толки вокруг пребывания Александра в Париже в июне 1867 года. Когда он с Наполеоном III ехал в открытой карете, к ней подскочил какой-то человек и выстрелил из однозарядного пистолета. Промахнулся, и охрана его скрутила. Наполеон тогда произнес историческую фразу:

– Если это итальянец – стреляли в меня. Если поляк – в вас…

Итальянцы Наполеона особенно не любили – он только что присоединил к Франции исконно итальянские провинции Ницца и Савойя (каковые в составе Франции остаются по сей день) и не собирался останавливаться на достигнутом.

Оказалось – пуля предназначалась для Александра. Стрелял поляк с интересной фамилией, от которой России всегда одни неприятности – Березовский (кстати, Бжезинский «в девичестве» тоже будет – Березовский…).