Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века

Защита (а одним из защитников выступал известный петербургский журналист, помощник присяжного поверенного Петр Пильский) доказывала, что обвинения как такового нет, а показания Агафонова – не более чем его месть за увольнение из магазина. Впрочем, судья рассудил иначе: двух из восьми обвиняемых он оправдал, трех постановил разыскать, а еще трех (в том числе и Ялгубцева) приговорил к уплате денежного штрафа или краткосрочному аресту.

«Так окончилось это сенсационное дело, разбиравшееся несколько часов, – с едким сарказмом замечал обозреватель «Петербургской газеты». – Если бы мы умели так же внимательно и сердобольно относиться к интересам погибающих людей»…

«Афинские вечера» Александра Куприна

Осенью 1911 года популярный писатель оказался в центре пикантного скандала: художник Райлян, издатель газеты «Против течения», публично обвинил его в «непристойном поведении».

Уже упоминавшийся Анатолий Каменский пригласил Райляна к себе в гости, обещая познакомить с Куприным. Райлян признавался, что до роковой встречи с Куприным был о нем лучшего мнения и не верил слухам о том, что писатель окружен «шайкой пьяных субъектов», что он потерял стыд, ходит из одного кабака в другой и предается пьяному разгулу.

«Нет, я не был пьян, когда, приехав на квартиру Анатолия Каменского, попал на „афинский вечер“, – рассказывал Райлян. – Звоню. Открывается дверь, и я в ужасе вижу голого, волосатого человека, любезно приглашающего „пожаловать“. У рояля в грязной цветной рубахе сидел человек, представившийся Куприным. Рядом с ним была девица в очень легком костюме». А дальше художник описывал, как, повинуясь приказаниям Куприна, все будто бы разделись догола, включая и девушку.

Художник был возмущен до глубины души тем, что вместо обещанной деловой встречи попал на попойку, поэтому и описал все это в своей газете. «Здесь нет ни одного слова не только неправды, но и преувеличения, – утверждал Райлян. – Все, что я написал, это чистая правда».

Возмущению Куприна не было предела. Он заявил о подлой клевете и вызвал Райляна на дуэль. «Только дуэль сможет смыть мой позор. Да знает ли Райлян, кто такая была та девушка, что была с нами? Это – курсистка, дочь покойного моего друга, который завещал мне заботиться о ней. Она выросла на моих руках, она стала мне родною». Правда, не могло не настораживать, что писатель начинал оправдываться: «Признаюсь, когда я сижу с друзьями, я позволяю себе некоторые вольности. Если мне жарко, я снимаю пиджак и воротник. Насколько помню, я сидел тогда в жилетке, обмотав шею каким-то платком».

Райлян наотрез отказался принять вызов на дуэль, заявив, что принципиально не признает дуэлей. В столичном обществе много говорили об этом случае. Симпатии публики склонялись на сторону Куприна, а Райляна обвиняли в недопустимом вмешательстве в частную жизнь. «Поступок Райляна нельзя назвать иначе, как доносом на писателя общественному мнению, – сказал Дмитрий Мережковский. – А донос, к кому бы он ни обращался, всегда отвратителен».

Правда, Д. Мережковский признавал, что Куприн обладает «слабым характером». Однажды буйный нрав уже подвел писателя, когда за пьяный дебош в ресторане и «оскорбление действием» полицейского чина оказался на неделю за решеткой в Литовском тюремном замке.

Скандал в Суворинском театре

В октябре 1911 года грандиозный скандал разразился в стенах петербургского Малого театра, именовавшегося «Суворинским» по имени его владельца, знаменитого российского газетного магната тех времен Алексея Сергеевича Суворина. Вопреки желаниям некоторых лиц, скандал вышел за пределы театра и стал достоянием гласности, позволив петербургской публике, обожавшей театры, заглянуть за «изнанку» театральных кулис. Как оказалось, там царили достаточно жестокие нравы…

В центре скандала оказалась актриса Малого театра Клавдия Ивановна Дестомб, подвергшаяся, по ее словам, «дикому насилию» со стороны режиссера Бориса Сергеевича Гусева, по сцене – Глаголина. Личность его весьма интересна. Он был сыном саратовского литератора, работавшего под псевдонимом Слово-Глаголь. Играть начал, еще будучи реалистом. В Петербурге посещал драматические курсы по классу В.Н. Давыдова, который сразу же выделил талантливого юношу среди других своих учеников. Каждый вечер Глаголин просиживал в театре, по ночам читал. У товарищей он приобрел репутацию чудака, у других – ломаки и карьериста. Еще студентом первого курса он сыграл в спектакле Псковского летнего театра и сразу же стал любимцем псковичей.

Самовольное выступление на профессиональной сцене еще не окрепшего ученика вызвало недовольство его педагога В.Н. Давыдова и сказалось на их дальнейших взаимоотношениях. Не завершив образования, Глаголин в 1900 году ушел в Суворинский театр. Здесь ему сразу пришлось заменить П.Н. Орленева в пьесе А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» ввиду ухода артиста из театра. Разносторонний актер Глаголин играл преимущественно роли героев-любовников.