Зал ожидания (сборник)

Седрик, успокойся! Тела обнаружат не раньше утра, личности установят еще через пару часов. У тебя где-то половина дня.

Только надо не спать.

Только надо выпить.

Зачем же они ехали втроем? Начнем, пожалуй, с этого.

Я направляю машину в сторону от гор – к мастерской, в обглоданную дождем темноту.

Поворотов нет, домов у шоссе тоже. Эта ночь все больше напоминает мне шлюху, которую я однажды видел в Бордо, – с потекшей тушью, сигаретными ожогами на руках и пустыми, как выпитая бутылка, глазами.

Ищу под сиденьем и в бардачке – обычно парочка, да заваляется.

Не в этот раз, Седрик.

"Тик-Так! Тик-ТАК!" – щелкает в голове часовой механизм. У алкоголиков он появляется незаметно. Просто – раз! – и начинает считать минуты до следующего стакана янтарной жидкости.

"Тик-Так! Тик-ТАК!"

Со временем щелчки звучат все громче и чаще.

Затем появляются вторые часики, третьи, четвертые… Точно внутри тебя уже целый приборный завод: клацает, стучит, скрипит и требует жертвоприношения.

"Т-тик-Т-т-так! И-т-т-ик-Т-Т-а-т-ак!"

Господи!

Я торможу "Фиат". В голове крутится нездоровая карусель; подступает тошнота.

Седрик!

В полукилометре впереди – желтые точки. Окна?

Ремонтная мастерская сама требует ремонта. Просевший гараж изъеден ржавчиной и, словно барабан, гудит под дождем. Рядом жилой дом: постройка очень старая, времен Коммуны или даже Второй Империи.

Я поднимаюсь на крыльцо и стучусь. Ни звука.

– Эй?

"Идиот" – приглушенно ворчат внутри дома. Гремит нечто железное, наконец дверь открывается. Женщина в колпаке и с ружьем: немного синяков под глазами, капелька седины и сжатых губ. Вообще дама похожа на Свободу, ту гологрудую брюнетку с картины Эжена Делакруа, только в зрелости.

– Идиот, ночью я не работаю, – голосом хозяйки можно заколачивать сваи.

Мои мысли скачут в голове и неожиданно разворачивают транспарант: "Оп-ля!"

– Постойте, вы – механик?

– Кем, идиот, я еще могу быть?

– Па… – я собираюсь с мыслями. – Вы подъедете со мной на место аварии?

Женщина хлопает глазами.

– Ты идиот?

– Да прекратите обзываться, перед вами – офицер полиции!

Дама презрительно морщится, будто увидела дохлую мышь.

– Легавый? Все равно, ид… все равно я ночью никуда не поеду.

– Тогда я повезу вас в наручниках, с куском мыла во рту и дулом у виска.

Женщина задумчиво смотрит на ружье, потом на меня. Снова на ружье. На меня…

– Черт с тобой.

У машины я решаюсь спросить:

– Послушайте, у вас нет дома выпить? Погреться… понимаете?

– Нет, – дама тщетно прикрывается небольшим зонтом. – И не будет. Мой покойный муж тоже любил выпить, а потом колотить меня всем, что придется под руку. Однажды я вышибла этому идиоту мозги.

– Вы шутите.

– Думаешь, я часто шучу?

Я думаю, что стоит забыть на время об обязанностях полицейского а заодно – пару реплик женщины.

Мы забираемся внутрь.

– Тут мокрее, чем на улице! – ворчит "Свобода", пытаясь примоститься с ружьем на сухой островок. – Пятьсот восьмой?

– Что?

– Говорю, модель "Фиата" – пятьсот восьмая, ид…

Женщина замолкает на полуслове и смотрит на коробку передач.

– Четырехступенчатая, – со знанием дела и любовной истомой в голосе заявляет дама. – Сам ставил?

– Нет, такая была.

– Это же не серийная.

– Очень даже серийная!

Я вдруг замечаю, что на женщине – парик и сама она гораздо моложе, чем хочет казаться.

– У вас… – один миг, и видение пропадает.

"Тик-Так! Тик-ТАК!"

На лбу выступает испарина, чувствуется слабость.

– Что? – собеседница деловито вертит руль, затем достает из рукава отвертку и начинает копаться в приборной панели. – Я, думаешь, не знаю, как выглядит серийный "Фиат 508"?

– Нет. То есть, да. Нет, – я верчу головой. Панель передо мной разделывают, точно куриную тушку на кухне. – Давайте поедем!

– Погоди, ты явно давно не заглядывал в ремонт.

Женщина что-то с хрустом выламывает и швыряет в окно.

– Так гораздо лучше.

Полчаса спустя мы на месте аварии. Кароль – полуночная езда располагает к обмену именами – брезгливо переступает тела и подходит к "Ситроену". Ливень все также тарабанит в перемолотый кузов; добивает, будто врага – римский гладиатор.

– Это ты… – смотрит женщина на тела; вытирает мокрое от дождя лицо, – всех?

– Нет, только двоих. Остальные – друг друга. Кроме тех, что справа от вас… с ними пока непонятно.

– Идиоты. А ты, видать, неплохой легавый?

Ночь хохочет из темноты черной кошкой. Я пожимаю плечами.

– Нет, наверное… когда-то был.

Женщина заглядывает в сплющенный кузов, задумчиво прикусывает губу.

– Подержи зонт, – просит Кароль и по пояс залезает внутрь.

Молния сверкает, и вдруг машина становится плоской, точно картон. Мне хочется закричать…

– Я знаю этот "Ситроен"! – голос из железных недр развеивает мираж.

Просто похмелье, Седрик. Чертово, похмелье! Я с трудом разлепляю губы:

– К-как это?

– Что, "как"? Это первый переднеприводный автомобиль, который я видела, – женщина вылезает и дергает зонт из моей ослабевшей руки. Платье и накидка ее мигом намокают, точно брошенный в лужу кусочек газеты, – и перебирала. "Ситроен Траксьон Авант", модель шесть.

– Перебирали? – я мотаю головой. – Как?