ЗАПАХ СТЕКЛА

Беате удалось плотно закрыть стеклянную дверь. К счастью, та была звуконепроницаемой.

- Что это за пациенты? – спросил Ружицкий.

- Те, что от пана министра, так там несчастный случай.

- Какого министра?

- Не знаю. Я его по ящику не видела.

- Может – Странных Действий?

- Не-е, Клиза⁵⁵ я знаю, - молниеносно отрезала секретарша. – Этот тут, похоже, какой-то зам или что-то в этом роде. Шеф должен знать.

- А что с ним?

- Не с ним. Сын на мотоцикле во что-то врезался. Позвоночник, полный паралич тела, едва-едва шевелит головой. Каждую ночь у него кошмары. Ему снится, будто бы он парализован, мучается, пытается проснуться, а когда просыпается, то…

- Господи Иисусе! – Ружицкий взмахнул рукой. – Иисусе Христе! – он даже резко остановился. – Сочувствую! Выходит, что самый страшный ужас – это действительность.

- Ну так, - Беата тоже остановилась. – Помочь нам удастся?

- Если проявит волю к сотрудничеству. Ведь он сейчас в некоем чудовищном коконе, сотканном из ужасов. - Ружицкий продолжил движение по коридору. – Гл только это будет пахотой под уклон.

- Потому-то вся надежда только на вас.

- У хирургов помощи просить, конечно же, не станем?

- А они ничего и не сделают. Согласно их знаниям, паралич – это до конца жизни.

Мужчина кивнул.

- А второй случай?

- Дочка местной шишки. Пятнадцать-шестнадцать лет. Всю ночь спит и смеется. Родители подозревают, что у нее не в порядке с головой.

Ружицкий расхохотался.

- Сами они ненормальные. Через неделю их совершенно здоровая доченька вернется домой.

- Э нет, нет-нет, - погрозила ему пальцем Беата. – Пан шишка очень даже бабланутый, а у нас здесь частная клиника. Так что приказ от начальства таков: придержать девицу здесь не меньше месяца.

"Бабланутый". Что это за прилагательное? "Имеющий много денег"? Мужчина чувствовал, что иногда начинает теряться в меандрах новояза.

- Можно устроить и пару месяцев. Чего-нибудь придумаю.

Они улыбнулись друг другу. Перед кабинетом шефа Беата обтянула на себе форменную юбку и поправила галстук, который, как обычно, указывал не в ту сторону на ее обильной груди.

- А пока что… в ад.

Женщина открыла дверь в директорский кабинет и вошла первой, чтобы вызвать необходимое впечатление.

- Представляю вам, - пауза для усиления эффекта, - пана доктора Ружицкого.

Зато сам представленный такого уж сильного впечатления не произвел. В обязательном порядке он должен был быть в белом халате, со стетоскопом на шее и с идентификатором на груди, с серьезным, озабоченным выражением лица и сочувственным отношением, что бы это ни значило. Тем временем, пан министр со своей заплаканной женой увидели довольно-таки молодого типа, одетого в нечто такое, что мог бы надеть и их сын, если бы не лежал сейчас парализованным, с руками в карманах и в поднятых на волосы пляжных очках.

- Приветствую вас.

Профессор Станьчик, шеф этой частной больнички, поднялся из-за стола. Когда он вытирал покрытое потом лицо, в нем не было ничего от оригинала Матейко⁵⁶. И вообще, в голове у него творился такой бардак, что о надлежащей презентации он позабыл.

- С вами случилось ужасное несчастье… - начал он.

Ружицкий оперся задом на подоконнике панорамного окна. Интересно, бывают ли несчастья не ужасными? Такие, к примеру, мини-несчастья? Все зависит от того, как посмотреть. Но что бы он не думал о болтовне шефа, перед этой парой предстал мега-ужас. Но и его нельзя было сравнить с тем, что переживал их сын.

Он пытался переждать напор слов сбитых с толку родителей. "Вы – наша последняя надежда" (похоже, они понятия не имели о невидимой надписи над дверью клиники). "Пан доктор, умоляю вас, умоляю, умоляю…" (да хватит же, баба, а не то совсем рукав заслюнявишь). "Мы незамедлительно покроем все расходы, в том числе – и частные" (это озабоченный отец, вот интересно, комитет по борьбе с коррупцией успел установить свои микрофоны? Если так, то у парней, торчащих у магнитофонов, сегодня был праздничный денек), но шеф стоял по стойке смирно и лишь повесил услужливую маску на лицо. "Заклинаем вас всем святым…" (священники, блин, нашлись. Интересно, а в какого же бога они верили сейчас, поскольку тот добренький, из их детства, облажался по всему фронту). "На коленях в Ченстохову поползем, если вы хоть что-нибудь… (ага, старый Бог, похоже, не подвел, ну, мелкий прокольчик в работе случился). Ружицкий вспомнил первое подобное обещание, данное Бог знает когда. Вроцлав – Ченстохова, сто девяносто четыре километра – в компьютере проверил. На автомобиле – два часа и сорок шесть минут. К сожалению, время, необходимое для того, чтобы добраться по маршруту, ползя на коленях, Google maps не сообщали. Впрочем, не было и потребности, ведь никто не пробовал.

Никто. Хотя сам он несколько раз с поверенными ему задачами справился. Сам он слово держал. В отличие от Господа Бога, который лишь говорил о любви и способствованию. Только лишь говорил. Потому что грязную работу выполнял Ружицкий.