Записки белого офицера

Через день опять выступили, переночевали в деревне рядом с немецкой колонией Лилиенфельд, а на утро вся бригада пошла на Джанкой, выделив два эскадрона Кирасирского полка с одним орудием, именно моим, под командой полковника Косиковского, которые должны были идти на станцию Саробуз, взорвать путь на случай, если большевики еще не окончательно эвакуировались из Симферополя и Севастополя, и присоединиться затем в Ютуне к бригаде. Но большевиков и след простыл, было только известно, что на Перекопе они сидят в окопах. В это время был занят Мелитополь со стороны Бердянска и Мариуполя и добровольческие части подходили к Харькову, так что сидящим в Крыму красным оставалось два выхода: по мосту через Днепр у Никополя и другой – у Каховки. Успешно способствовали нашему наступлению полученные от англичан танки, действовавшие в районе Харькова. Присоединившись к бригаде 15 июня, наша кавалерия, не дожидаясь пехоты, повела наступление на большевистские окопы между озерами севернее Ютуни.

В это время вступил в командование вторым взводом капитан Ржевский, воевавший с 1917 года на Кубани. На правом фланге наступал 2-й офицерский Дроздовский конный полк, с ним были два наших орудия. Два эскадрона лавой, на рысях пошли на окопы, большевики не выдержали, они почти и не стреляли, потери наши были – один раненый. С налета заняли позиции и ворвались в Армянск. Между тем в окопах между другими озерами еще сидели красные, которых 2-й Гвардейский и Кирасирский полки пригнали прямо в наши объятия вместе с большевистской артиллерией.

Против нас в этот день главным образом действовал еврейский коммунистический полк, само собой разумеется, что пленных не брали. Приблизительно через 10 дней после этого я проезжал по этому месту, и трудно было дышать из-за трупного запаха. В Армянске были взяты обозы и тут же в Армянске произошел здоровенный еврейский погром: ни офицеры, ни солдаты не могли стерпеть, что какие-то евреи, по существу своему буржуи, вздумали принять коммунистический облик. К этому прибавилось то, что мы повсюду во всех деревнях Крыма наслушались жалоб именно на евреев-коммунистов.

В этот же день узнали о занятии Харькова и Царицына. Настроение было приподнятое. Большевики повсюду бежали. На следующий день бригада двинулась на Чаплынку и, переночевав, пошла дальше на Каховку через деревню Черная Дамина, где нашли брошенный большевиками склад патронов и снарядов, потому что местные крестьяне не дали его увезти. В Каховке большевиков уже не было, они были на другой стороне Днепра в Береславле, откуда их артиллерия обстреливала Каховку. Жители встречали нас цветами и колокольным звоном. Офицеры нашей батареи расположились у одного богатого купца, кормившего и поившего нас на славу. Со всех сторон сыпались приглашения то чай пить, то ужинать. В Каховке был также винный склад, так что после 15 дней похода и боев мы отлично отдохнули. В это время начались разговоры о формировании второй нашей батареи. Здесь мы с братом получили отпуск и уехали в Харьков. Доехав на подводе до станции Таганаш, мы сели в поезд и благополучно прибыли. Спустя два дня после нашего отъезда пехота сменила в Каховке нашу бригаду, которую по железной дороге перевезли под Харьков в Люботин. Тогда же пехота в Алешках форсировала Днепр и заняла Николаев и затем Одессу. Одновременно Днепр был форсирован и перейден у Екатеринославля.

Глава третья

Харьков. Покровское. Харьков – Бахмач. Отношение ставки к новым формированиям

Приехали мы в Харьков меньше чем через неделю после его занятия Добровольческой армией. Остановились в своем доме на Костомаровской улице. Город имел праздничный вид, все были в белом, все с национальными ленточками, офицерам чуть ли не кидались на шею. Когда я входил в трамвай, старые дамы уступали мне место, заставляя садиться. Занял Харьков Белозерский полк; население встречало его на коленях, забрасывая цветами; на улицах были разостланы ковры, полотенца и другие материалы, по которым пришлось шагать добровольцам. Входили они в город с трубачами и песнями, в числе последних – любимая добровольцами. Вот ее припев:

Все мы на бой пойдемЗа Русь святуюИ как один прольем

Кровь молодую.

Мало кто из певших эту песню остался в живых. Слушали ее жители со слезами, что и понятно после всех тех ужасов, которые пришлось пережить Харькову: обысков, арестов, расстрелов. Знаменита была своими зверствами харьковская черезвычайка во главе с комиссаром Саенко, жидовского происхождения, собственноручно мучившего и убивавшего свои жертвы. Я был и видел откопанные тела убитых; ничего более ужасного нельзя себе представить.