Записки неримского папы

Например, снится мне, что я стою посреди отчаянно кислотно-василькового поля в лаптях. Лапти мне малы. Поэтому пальцы спереди торчат наружу, как у волка в одной из серий «Ну, погоди!». Надо мной в небе летит вертолет, который на стропах под собой перевозит фиолетовую корову.

ОК. Поле – это тоска по лету и теплу. Ну, допустим. Вертолет с коровой – цитата из «Мимино». Ладно, правда, давно не пересматривал. Фиолетовое животное – добрая корова из рекламы шоколада. Вероятно. Но лапти? При чем тут они? Где лапти и где я?

А дальше в моем сне вертолет зависает надо мной и сбрасывает корову ровно мне на голову. От того, что она фиолетовая, больно ничуть не меньше. Боль – реальная, резкая, по всему телу. От нее, собственно, я и просыпаюсь.

На мне лежит Артем. Пучит глаза в недоумении. Я оглядываюсь вокруг. И сразу понимаю, что произошло. Мы, как обычно, расположились с сыном вечером в нашей большой родительской кровати. Я убаюкивал малыша своим присутствием. Он традиционно возился вокруг, устраиваясь поудобнее. Это «поудобнее» может занимать и час. Неудивительно, что я заснул раньше, не дождавшись. Артем же решил, что в этот вечер «поудобнее» – это три подушки одна на другой, и он сверху. Как сынок сумел забраться на эту более чем шаткую конструкцию – неизвестно. Но, понятное дело, удержаться наверху он не смог и свалился с высоты трехэтажного подушечного дома прямо на меня.

Артемка, ты моя фиолетовая корова. Добрая и неуклюжая.

20. Счастье быть разбуженным

Счастье человека определяется тем, как он просыпается.

Если человек встает по ребенку, а лучше по нескольким, или по ворчаще-пинающей жене (мужу), или по котам, собакам, хомякам, попугаям и прочим скачущим по нему домашним животным, а в идеале, конечно, по всему этому одновременно, – такой человек счастлив.

Несчастный человек – тот, кто встает по будильнику.

21. Театралы

Раннее утро.

Артем притопал в родительскую кровать.

Она у нас расположена изголовьем к окну.

У сына есть ритуал: на утренней зорьке он стоит у окна с чашечкой кофе и наблюдает за пробуждением жизни.

Хорошо, без чашечки кофе, но скоро и до нее дойдет.

На пути к подоконнику, с которого Артем обозревает окрестности, лежит тело. Мое. Бездыханное. Потому что я задержал дыхание, притворяясь спящим.

Мне кажется, Артем давно меня раскусил, но принимает правила игры.

Он крадется. Старается меня не потревожить.

Карабкается через меня к окну, хватаясь за мое ухо, наступая мне в область паха. Артем сосредоточен. Он не должен разбудить папу. На меня рекой текут его слюни.

Наконец сынок в своей театральной ложе.

Приступает к озвучанию, как актер дубляжа. Окна у нас добротные, пластиковые, звук практически не пропускают. Для малыша картинка снаружи – немое кино. Поэтому он добавляет звуковую дорожку. Комментирует происходящее.

Артема пока понимают только два человека в этом мире: я и сам Артем.

По бормотанию сына я с закрытыми глазами, не вставая с кровати, понимаю, что происходит у нас во дворе.

Вот сосед с первого этажа, заслуженный алкоголик района, ползет огородами к подъезду.

Вот сосед с пятого этажа подкачивает колесо у своей доисторической «копейки». Странный тип. Даже страннее заслуженного алкоголика. Странный, потому что он никуда не поедет. Ни в этот раз, ни во все остальные, когда сосед подкачивает колесо. А делает он это почти каждое утро. Возможно, ему просто нужно знать, что колесо в порядке и в нужный момент он сможет уехать от погони. Когда за ним придут санитары.

О, нет. Только не это. Судя по градусу озвучки, во двор заехал мусоровоз. И теперь Артем во что бы то ни стало должен быть там, внизу. Мусоровоз – это его фетиш. Он любит мусоровоз как маму, папу, бабу, чупа-чупс и «Спокойной ночи, малыши», вместе взятые.

Все, скандал.

Доспать Артем мне не даст.

Какой может быть сон, когда его кумиры в засаленных комбинезонах грузят волшебные мусорные баки.

Через минуту мы оба стоим у окна и машем, машем удаляющемуся мусоровозу.

И в воздух чепчики бросаем.

Если бы они у нас были.

22. Ребенок-хомяк

В детстве у меня был хомяк. Помню, как он смешно спал. Чтобы заснуть, хомяку требовалась куча мусора. Обрывки бумаги, вата, листья, поилка – все это маниакально собиралось в одном углу. Хомяк протискивался внутрь этой свалки и только там отходил ко сну.

Артем засыпает похоже. Малыш долго возюкается перед сном. Он не признает простых поз для засыпания. Однажды этот акробат уснул на моей голове. Буквально. Почти целиком туда забрался, только пятки свисали с моих ушей. Но чаще Артем ищет укрытие и ныкается в него, как робкий пи́нгвин.

Бывает, ты сам уже задремлешь и вдруг приходишь в себя от неестественной тишины вокруг. Оглядываешься – нет нигде сына. Тут, главное, без паники, нужно присмотреться. Присматриваешься – и обнаруживаешь в ногах бесформенную кучу из одеял, подушек, собственных носков, части шторы, плюшевых игрушек и пары журналов. И вся эта куча едва заметно поднимается и опускается – дышит. Значит, все в порядке: Артем внутри.