Записки Обыкновенной Говорящей Лошади

И тут случилось невероятное. В цирке в тот день оказались пьянчужка-столяр и его отпрыск Федя. И Федя, хотя и сидел где-то на верхотуре под потолком, узнал в Тетке Каштанку и завопил на весь цирк: «Каштанка, Каштанка». И верная собака с «радостным визгом» ринулась туда, где увидела «два знакомых лица», одно «волосатое, пьяное и ухмыляющееся, другое пухлое, краснощекое и испуганное».

Ну и конечно, растроганные зрители стали изо всех сил помогать псине сперва пробраться по рядам, а потом и залезть на галерку, чтобы воссоединиться с пьянчужкой-столяром и с его сыном Федей.

И вот Каштанка уже бежит по улице за в дымину пьяным столяром и за его «Федюшкой».

Последний абзац замечательного чеховского рассказа «Каштанка» приведу полностью:

«Вспомнила она (Каштанка. – Л. Ч.) комнатку с грязными обоями (где жили животные. – Л. Ч.), гуся, Федора Тимофеича (кота. – Л. Ч.), вкусные обеды, ученье, цирк, но все это представлялось ей теперь, как длинный, перепутанный тяжелый сон».

* * *

Вот уже много лет рассказ «Каштанка» не выходит у меня из головы. Вспоминая его, перечитывая этот маленький шедевр, ловлю себя на мысли, что я не так уж растрогана и очарована верностью Каштанки. Даже удивлена, почему прекрасная жизнь у дрессировщика кажется псине «тяжелым сном».

Ни пьяный столяр, ни даже малолетний Федя не тянут на «униженных и оскорбленных», с которыми с подачи Достоевского в XX веке носилась вся либеральная русская, и не только русская, интеллигенция. Нельзя сказать также, что Каштанка поменяла сытую, но бездуховную жизнь на жизнь впроголодь, но духовную. Как раз наоборот. Жизнь впроголодь у пьяницы-столяра была бессмысленной и дурацкой, а сытая жизнь у артиста цирка – осмысленной и, если хотите, – духовной.

Так почему же «помесь такса с дворняжкой» с таким «радостным визгом» устремилась к старому хозяину?

Не высмеял ли в этом рассказе гениальный писатель Чехов «квасной» патриотизм, столь воспетый ныне?

Не стала ли Каштанка первой российской лжепатриоткой?

Речь в данном случае идет не об исконной любви человека к своему прошлому, к своим отцам и дедам, к «отеческим гробам», то есть речь идет не о патриотизме Пушкина, Лермонтова и других великих людей, а о так называемом «квасном» или «ура»-патриотизме».

* * *

Хочу дать и другое, противоположное, толкование чеховского рассказа «Каштанка».

Каштанка

«Зря Каштанка к столяруКинулась с арены, —

Удивлялся в старину, —Знать она сдурела?После правильной едыТухлые помои,После ласки-доброты —Ругань да побои…»Оплешивел, поседел,Чисто обеззубелОт несбывшихся судеб

И постигших судеб,Стал на дьявола похож…И тогда до плачаПроняла меня, как дрожь,Правота собачья.Понял эти скок и прыть,Этот лай до стона,Понял: стыдно сытым бытьВдалеке от дома.Под рубаху вкрался страх,

Стало пусто, голо…И заледенел в ноздряхДолгий запах горя.

Это стихотворение вышло из-под пера хорошего поэта Владимира Корнилова в 1964 году, в пик оттепели.

Владимир Корнилов был не только поэтом, но и правозащитником, смелым человеком и, безусловно, либералом.

Поэтому весь ход его рассуждений меня безмерно удивляет.

На мой взгляд, корниловская «Каштанка» – прямо-таки манифест современного мракобеса-патриота.

Негоже собаке менять нищую жизнь под верстаком у пьяницы-столяра на сытую («красивую») жизнь у сердобольного человека. Негоже.

Почвенники-патриоты и не такое теперь говорят. Говорят, например, что Лермонтов и не написал вовсе «Прощай, немытая Россия, / Страна рабов, страна господ», а Пушкин тем более не произносил кощунственных слов «Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!».

Ныне у нас в чести самодержавие – бюст Николая Второго (Кровавого) мироточит. А кое-кто поговаривает и о пользе крепостного права. И уж все без исключения патриоты, как мантру, повторяют: нет оправдания человеку, который осмелился искать для себя лучшую долю где-нибудь в чужом краю. Каштанка обязана с лаем «до стона» любить своих темных и гадких хозяев за то, что они темные и гадкие.