Записки русского тенора. Воспоминания, заметки, письма

Доехали мы благополучно, в Серпухове были в семь вечера. Оказывается, в это время я должен был записываться в «Проданной невесте» — они меня ждали больше часа и кляли на чём свет стоит. Совсем забыл, да и надеялся, раз Маженка больна, то и мне делать без неё нечего. «Фауста» спел вполне прилично — как всегда, распелся после второго акта. Успех хороший. На другой день записал наконец с Гакл иным наши романсы. Считаю, что удачно. Сегодня ночью будем писать «Проданную» — постараемся закончить. Завтра «заваливаюсь» по истории партии.

Никого из родни пока не удалось к вам сагитировать. Может быть, поедет Татьянка, но на это рассчитывать не могу. Сахару купили и ещё купим. Инженер Костя Ткач приходил с бутылкой шампанского. Мы её выпили спокойно за его здоровье. На Болоте буду завтра. Там на 25-е назначили дело по поводу вещей.

Едем мы 26-го в шесть вечера. Первый пункт Молотов (Пермь). Уезжая из Москвы, я пошлю вам с Марусей сахар и письмо, где точно укажу, на какие города мне надо писать и где когда мы будем. Уезжаю без денег, но мне они и не очень нужны — когда вернёмся из отпуска, они будут много нужнее.

Золото моё, как хотел бы снова к тебе! Всего два дня прошло, а хочу ещё и ещё — так бы и держал тебя в своих руках. Очень тебя люблю, благодарен тебе за всё, ненаглядная моя. Всего тебе хорошего. Береги себя. Твой любящий и жаждущий тебя Толя.

Совсем забыл. Вчера в «Вечёрке» была рецензия на «Садко». Рецензия хорошая, но довольно странная. Хвалят всех, почти не упоминая никого конкретно. «Яркие и запоминающиеся фигуры иноземных гостей создали А. Орфёнов, П. Лисициан и М. Рейзен. Каждый из артистов нашёл свежие, характерные вокальные и сценические краски для обрисовки своего персонажа». По-моему, я ни одного спектакля ещё не спел с Рейзеном, и это говорит о том, что ни Ванечка [Козловский], ни Максим [Дормидонтович Михайлов] не понравились автору. Вот это здорово!

7 июля 1949 года, Дом отдыха Большого театра «Поленово», в Новосибирск

Здравствуй, Толёк!

Письма твои получаю. Слава богу, ты жив и здоров. Нервничаю из-за тебя сильно. Все отдыхают, а тебя всё нет и нет. 5 июля приехали сюда Ханаев с женой и дочерью, Семён Семёнович Сахаров с женой в корпусе № 4, у нас в корпусе № 3 Чекин и Воловов с жёнами, Леокадия Масленикова с мужем и дочкой и кто-то ещё — я ведь почти никого не знаю. Мне было так грустно, когда все они приехали и раскладывались, чтобы отдыхать. А ты далеко и все ещё работаешь. И когда будешь с нами, неизвестно. А отдых ты заслужил больше, чем все они, вместе взятые.

Толик! Милый! Уж очень всё нескладно. Жажду видеть тебя, поэтому мечтаю, чтобы скорее пролетел этот противный июль. А когда наступит август и ты приедешь, мы совсем не заметим, как пролетят последние три недели — надо будет возвращаться в Москву. Так мы и не будем опять вместе. Ты вечно занят, я в хлопотах по хозяйству и с ребятами. Все наши встречи только за обедом (и то бегом, наспех) да ночью. Неужели так останется на всю жизнь!? Лично меня это не устраивает, и я бы хотела кое-что изменить.

Вчера приехала Татьяна (Степанова), погостит у нас дней десять. Всё сдала на 4 и 5, подала заявление в Горпединсти-тут на физико-математическое отделение — экзамены с 1 августа

11 июля 1949 года, в Новосибирск

Толечка, дорогой! Здравствуй! При воспоминании о тебе сердце бьётся, как у молодого птенчика. Когда же наконец ты приедешь? Устала ждать. Нервничаю. Вся какая-то дёрганая. Всё болит — руки, ноги, спина. Не знаю, куда деваться. В столовой со всеми перессорилась, так что теперь Вадим взял надо мной шефство, загнал меня в самый угол и оттуда не выпускает, чтобы я не выскакивала из-за стола. Здесь такие безобразия, какие мне и не снились никогда. Чем всё это кончится, не знаю.

Чувствуем себя все хорошо. Ждём тебя. Любаше сказала, что приедешь через три недельки — она очень обрадовалась, решив, что через три пальца. Тане нравится здесь. Хотя она и кончила десятилетку, разума у неё по-прежнему немного. Это большой ребёнок.

Грибов в лесу масса — ребята ходили. Жарили, но не солили — я не знаю, как это делают (не забудь прочесть в кулинарной книге, когда поедешь к нам), да и ведро у меня ещё занято. Сама я в лесу не была ещё ни разу. Душа ни к чему не лежит.

Несколько дней назад сюда приехал отдыхать Массальский из МХАТа с сыном. Отец — большой оригинал; ходит в костюме каменщика, высоко задрав нос. Удивляюсь, как у него не устаёт голова. Сын же его — то ли жених, то ли уже муж дочери вашего Ханаева, не разберу никак. Ханаевы готовят кадки — должно быть, к посолке грибов, но я не в таких отношениях с ними, чтобы что-то спрашивать. Только здороваюсь, когда прохожу мимо — ведь Никандр Сергеевич меня наверняка не помнит, мы встречались всего один раз.