Записки заключенного

В одну из своих смен Брызговик каким-то макаром украл из отоварки (зоновского магазина) палку колбасы. Уйти незамеченным ему не удалось: засекли камеры наблюдения. Сразу же после этой истории контролера уволили с работы. Есть и немного другая версия о том, что Брызговик попытался уволочь эту колбасу из обычного магазина и был пойман за руку. Несмотря на смену декораций, главные действующие лица остаются неизменными.

Безумный опер

Был у нас в зоне опер, в свое время тоже работавший контролером. Он заочно отучился в Академии МВД, получил звание офицера и однажды вернулся к нам оперативным сотрудником в звании лейтенанта.

Когда Карлуша (назовем его так) оканчивал учебу и готовился стать офицером, все гадали, какую же должность он займет, и очень надеялись, что только не оперативника. Опера в зоне имеют огромную власть над зеками, они имеют решающее слово практически во всех вопросах: в переселении, смене рабочего места, получении различных бонусов или же, наоборот, нарушений. И от характера оперативного сотрудника зависит, насколько легко зек решит все эти вопросы. Карл же бы крайне неприятным контролером и, естественно, стал таким же сложным опером. Первые пару лет на этой должности, пока он не наигрался властью, от него вообще не было спасу: он постоянно запрещал зекам что-нибудь, придумывал какие-то комбинации, да просто выпросить у него разрешение на что-нибудь было огромной проблемой. Потом он немного успокоился, но все равно, когда из всех оперов в зоне дежурил Карлуша, зеки напрягались.

Помню, уже после освобождения я гулял по городу и увидел Карла в обычной жизни. Он стоял, отрешенно о чем-то думая. Этот его взгляд был мне знаком, но только сейчас я понял его причину: оказалось, что у Карла было то ли четверо, то ли пятеро детей (я не успел сосчитать) и не очень красивая жена.

По роду своей деятельности оперативники обрабатывают огромные объемы информации. Им постоянно приходится просчитывать последствия от того или иного решения, придумывать какие-то хитроумные комбинации, причем, используя в них не только зеков, но и милиционеров, работать с многочисленными доносами, сортируя их. Голова оперативника постоянно занята работой, это своего рода шахматист, только имеющий дело с реальными и непредсказуемыми людьми…

Уже через несколько лет после моего освобождения мне рассказали, что у Карлуши прямо на работе "поехала крыша, его забрали в дурдом, а потом уволили". В принципе, это понятно, – он жил в постоянном стрессе: нервная работа и дом с многочисленным семейством не давали расслабиться, вот нервная система и не выдержала. Такое может быть со всеми, но меня интересует другой вопрос: как долго до своего внешнего проявления этот нервный срыв руководил поступками оперативника? Он ведь решал судьбы заключенных, насколько его решения были адекватными?

Многие

Я привел здесь пару ярких примеров того, почему не всегда те, кто охранял, могли служить нам примером для подражания. Но были и те, кого уволили за пьянку, причем, на рабочем месте. Приезжавшие из других зон рассказывали, как их отрядников арестовывали за употребление наркотиков. И все это зеки видели и знали и, естественно, никому из этих людей не верили.

В МЛС шли работать по остаточному принципу – больше никуда не брали. Я не видел ни одного сотрудника, который бы действительно переживал об исправлении заключенных. Соответственно, и зеки не спешили исправляться.

Глава XIX

Бумажная дорога к дому

Любой мало-мальски думающий и грамотный зек со временем становится мастером эпистолярного жанра, поскольку письма – основной, а иногда и единственный способ общения со «свободным» миром.

Писем ждут. Ждут с нетерпением. Каждый день, когда работает цензор, становится немного нервным. Часто дневальному (помощнику завхоза) не дают донести письма до сектора, а забирают и зачитывают, кому что пришло, прямо на улице. Очень напоминает сцену из фильма "9 рота".

В зоне, как и в тюрьме, переписку заключенных контролируют специальные люди – цензоры. Название их профессии говорит само за себя. Они должны читать все, что приходит зекам, и что те отправляют на волю.

Абсолютно все письма, журналы, книги приходят к заключенным со штампом цензуры, – это означает, что сотрудник прочитал и одобрил их. То, что отправляется на свободу, тоже читается, но не штампуется. Поэтому конверты с письмами зеки не запечатывают, а бросают в почтовый ящик открытыми. В моей зоне стояли два ящика возле столовой. Приходят письма, естественно, тоже вскрытыми.

Цензор может и не пропустить письмо, при этом даже не сообщив, что оно приходило. А если посчитает нужным, то отдает его в оперчасть. Бывает, что заключенный стоит на особом контроле и все его письма тщательно читаются и перечитываются, чтобы, не дай, Бог, в них не проскочило какое-нибудь зашифрованное послание. Обычно зеки догадываются о том, кто на таком контроле, – по скорости обработки корреспонденции цензором.