Запоздалое признание

Помню иней, со всех заблиставший сторон,И нагрузнувший снег средь ветвистых проплетин,И его безустанный на землю пророн,И обманное чувство, что сам – искрометен.То бугром, то холмом распухал на весу,

И деревьям приращивал белую челку,И лепился в глаза, щекотался в носу,И упархивал наземь – и все втихомолку.И я помню тот впалый приземистый домИ за окнами – гарусной пряжи узоры.Я не знал, кто жилец – человек или гном, —

Потому что мне вьюга запряла просторы.И коснулся стекла я, свой страх поборов,И ладонь со следом стала сказки украсней:Я коснулся своих и трудов, и стихов,И той няньки, что после сослал в мои басни.

И унес я в ладони пугающий след,И пуржился мне снег, весельчак-непоседа.И прошло столько лет, сколько надобно лет,Чтоб себя самого размытарить без следа.И теперь, изболевши отпущенный век,Я хочу подойти к тем же самым воротам,

Чтобы землю выбеливал этот же снегИ порхал надо мною все тем же полетом.Я глядел бы в окно – я мечтал бы взахлеб —Молодого себя отгребал в заоконьях —И что силы бы прятал горячечный лобВ тех давнишних утраченных детских ладонях!

Асока