Запретный плод (СИ)

Оцепенение длилось всего мгновение — его сменил гнев. Настоящая буря, ломающая все на своем пути. Мысли, чувства, слова, не успевшие слететь с языка. Внутри закипала сила, пробужденная словами Бена. Меня возмутило его упрямство. Да, я скрывала Бена под крышей своего дома, рискуя абсолютно всем, что имела, и он решил этим воспользоваться. Шерман настаивал на своем участии в моих делах. Но почему-то мне и в голову не пришло, что дела у нас отныне общие.

Во мне вспыхнула магия белым огнем, я увидела ее отражение в глазах Бена. Она металась в груди пылающим ветром. Тело перестало мне подчиняться. Едва заметно дрогнул взгляд Бена и потеплел. Он осторожно потянулся ко мне рукой, взял за подбородок, заставляя смотреть в глаза. У меня в животе забурлила магия, захлестнула волной ощущений. Я проваливалась в бездну необузданной силы, и последнее, что помогало держаться на плаву и не терять сознание — глаза Бена. В ушах гудело от напряжения, пульс колотился в горле горячим леденцом. Он скользнул пальцами по линии моего лица и коснулся щеки ладонью, нежно и очень легко, будто не касался вовсе. Магия закружилась вихрем внутри меня и, пронизывая тело точечными разрядами, уползла в кулон. Я покачнулась и упала в объятия Бена. Его руки сомкнулись у меня на спине. Упершись ладонями ему в грудь, я боязливо подняла голову. От него пахло кофе и свежестью, веяло теплом и уютом. Рядом с ним меня охватило чувство защищенности. Сердце Шермана колотилось под моими руками пойманной птицей, на его лице отразилось недоумение. Воздух вокруг нас дрожал и переливался. Бен помог мне устоять на ногах и осторожно расплел руки, придержал за плечи. Дотронувшись до щеки невесомо и нежно, другой рукой он охватил мою талию. Когда я осмелилась посмотреть на Бена, в его глазах сияла магия.

На коже расцветали голубые узоры. Щеку приятно согревало волшебство, дрожало в груди и медленно растекалось на сердце, словно глазурь. Я ничего не видела, кроме его прекрасных голубых глаз. Не помню, как мои руки оказались у Бена под рубашкой — лишь ощутила ткань футболки, то, как комкаю ее. Скользнула ладонями по груди, спустилась ниже… Бен склонился, обжег осторожным дыханием. Я невольно зажмурилась. Он потянулся к моим губам, и я подалась навстречу, вставая на цыпочки. Его руки согревали, убаюкивали, и ничего вокруг больше не существовало. Сладостная дрожь предвкушения пробежала по спине, как вдруг он резко одернул руки и отпрянул. Я будто вынырнула из теплой воды на морозный берег и жадно вдохнула, распахнув глаза. Словно выброшенная на безжизненную сушу жестокой стихией, обняла себя за плечи и попятилась. Упершись спиной в стену, сжалась. Глаза защипало, навернулись слезы, и чтобы спрятать их, я опустила голову. Бен был зол, но в то же время казался растерянным. Сжимая и разжимая кулаки, пытался сладить с дыханием. Стоя вполоборота, он смотрел на меня, и гнев вытекал из него, воздух в комнате остывал. Он чувствовал себя так же паршиво, как и я. Обнаженная душа кричала у него из глаз, кричала о нужде, о боли, что искала выхода. Попятившись к окну, он закрыл глаза рукой, потер переносицу. Я проглотила всхлип, но в груди назревали настоящие рыдания. Глухо зарычав сквозь стиснутые зубы, Бен качнул головой.

— Прости. Я не хотел. Это вышло неосознанно.

— Я знаю, — почти беззвучно отозвалась я и шмыгнула носом. Осознав, что сделала, затаила дыхание и подняла на него испуганные глаза. Но Бен уже заметил и обернулся. Он хотел что-то сказать, но решил, что я все равно совру, и размытым от скорости движением приблизился ко мне. Я успела лишь моргнуть, а он уже коснулся моего подбородка и приподнял, чтобы видеть лицо. Любопытство, стыд, боль — в его взгляде промелькнуло абсолютно все, и я заметила. А он не думал скрывать. Смотрел в глаза, испытывая совершенно новые и необычные для его темной сущности чувства. Я ощутила его волнение в воздухе импульсом силы, во взгляде, бегающем по моему лицу. Ему хотелось смотреть, но что-то подсказывало, что нельзя. И он потупил взгляд.

— Ты впервые видишь женские слезы?

— Да, — шепотом ответил он и, облизав пересохшие губы, осторожно посмотрел мне в глаза.

— И что ты чувствуешь?

— Мне неприятно, — запинаясь, произнес он. Поморщившись, отвернулся, словно не мог на меня глядеть.

Мои слезы быстро высыхали. Боль отпускала, и на первое место вышли иные чувства. Мне нравилась реакция Бена. Мне нравилось то, что он испытывал сейчас.

— Как это прекратить? — прикрыв веки, он поднял голову и только тогда посмотрел на меня. Он боролся, сопротивлялся, но получалось все хуже.

— Ты знаешь, — едва различимо шепнула я. Бен все еще касался моего лица, и, похоже, ему это было приятно. Или завораживали голубые узоры на коже.

— Нет, — он резко мотнул головой.

— Почему?

— Я не могу.