Зарра. Том 1

Эта волчица от природы была наделена качествами, особо важными для жизни хищников в экстремальных условиях гор, лесов – большой сообразительностью, хитростью, мгновенной реакцией, осторожностью, быстротой, натиском в беге и недюжинной физической силой. Она тосковала по своему другу, изо дня в день ждала его, жила, как тень, не ведая страха. Она привыкала к здешним горам, глухим ущельям, оврагам, дремучим лесам. Ей казалось, что эти места давно являются ее охотничьими угодьями, местами, которые ее кормили, оберегали от других хищников, людей с ружьем.

* * *

Как и когда к Рыжегривой волчице вернулся ее спутник, где и как она пошла с ним на случку, ведомо только ей, владычице этих мест. Теперь, после того как она опять потеряла его, с утра до вечерних сумерек, положив узкую морду на подушки передних лап, поджидала его у входа в логово. Она лежала, прислушиваясь к голосам леса, а с вечерних сумерек до утра уходила на охоту, дозором обходила свои охотничьи угодья.

В этом году в этих местах осень проходит очень мягко: без ураганов, ливневых дождей, без грома с молниями. Природа словно взбесилась – вела себя странно, словно сошла с круга своих астрономических часов. Даже в конце осени столбик термометра днем в тени показывал плюс двадцать градусов тепла. Бывалые аксакалы не понимали, что творится с природой. А когда зацвела дикая алыча, они совсем сбились с толку. Замелели реки, высыхали родники. На пастбищах, в лесу домашним и диким копытным животным нечего было есть. Поросят, детенышей косуль находили в лесу совсем исхудавшими или мертвыми. В немыслимой сизо-голубой бездне неба медленно катилось добела раскаленное солнце. В высоком горячем небе кружили, высматривая падаль, орланы, грифы. В лесу, горах была такая знойная тишина, что слышалось, как с треском лопались ветки, сучья деревьев, как слышался шорох распластанных в небесной вышине орлиных крыльев, плеск безжизненных облаков, скребущихся своими боками о голубую синеву неба.

Но вдруг в начале декабря небо, обволоченное тонкой прозрачной пленкой, неожиданно зашевелилось. Прозрачный туман, стеной висящий в низинах гор, холмов вдруг задвигался, закрутился, столкнувшись с неожиданно нагрянувшими прохладными вихрями с гор. Сначала ветерок робко зашуршал на листьях деревьев, потом закачались метелки трав; вдруг зарябило и почернело небо. Быстро загустели вечерние сумерки. Вокруг все живое разом стихло, замерло. Где-то далеко загудел ветер, набирая силу, усиливаясь, он с гулом двигался на лесные массивы, в сторону жилищ людей. Закачались макушки деревьев, с шумом зашуршала листва. Далеко в горах раздался отдаленный гром, засверкали молнии. Ветер усилился, неся с собой крупные редкие капли дождя. Над Урочищем оборотня в бешеном вихре завертелись дождевые облака. Они сгущались, чернели, тяжелели, как на сносях, все больше наливаясь влагой, громом и грозами. И вдруг тишину взорвало такими длинными раскатами грома, такой чистой барабанной дробью увесистых капель дождя и града, таким шквалом порывистого ветра, что не верилось, был ли тот бесконечный зной, была ли та тишина уходящего дня.

* * *

Волчица на террасе испугалась грома в небесах, громко заскулила, собралась в комок, голову пугливо спрятала под лопатку. Но она не выдержала натиска раскатистого грома, который, отражаясь в скалах, пронесся над головой, сорвалась с лежачего места и забежала в самый конец логова, стараясь втиснуться в темную, узкую щель. Такой гром и грохот она слышала лишь в горах Чечни, когда там от грохота и всеобъемлющего огня со скал в пропасть срывались огромные валуны, а могучие деревья разлетались в щепки.

Под террасой в рогатку высыхающего с корней граба с треском ударила молния, он вспыхнул, мгновенно осветив ярким пламенем террасу и логово волчицы. Запахло паленым. Под террасой вдруг оземь оглушительно грохнуло старое дерево. Ударившись стволом об огромный серый валун, лежащий под деревом, оно с треском раскололось на части, со свистом разлетелось в разные стороны леса. Волчица от страшного грохота взвизгнула, подпрыгнула, не зная, где спрятаться. В сердце волчицы закрадывался страх, который лишал ее способности что-либо понимать. От страха, лязгая зубами, она делала безумные круги по логову, подыскивая место, где можно спрятаться, куда можно вжаться, когда не нашла, жалобно завыла. Легла на живот, пряча голову то под одну, то под другую лапу. Она завыла так испуганно, так тоскливо, что в светлое время суток такое редко случается с волками. Она, охваченная слепым и безысходным страхом, судорожно водя животом, на передних ногах, волоча обездвиженный зад, поползла по логову, не находя углубления, куда можно было втиснуться.