Защитник Империи

— Ну тут вот единственное исключение сделали, — развел руками Большой. — Виновны-то они обе по отношению друг к дружке. Да и наказали к тому же сами себя, став едиными в двух телах. Эксперимент-то удался, неразрывная фамилиарная связь образовалась.

— Да уж, — ошарашенно вымолвил я, силясь уложить в голове все это.

— Угу, — проворчал Большой. — Отсюда все их странности. Так что ты поосторожней с ними, помягче. — Продемонстрировав мне внушительный кулак, с угрозой прогудел: — Но ежели вздумаешь обижать бедняжек или издеваться над ними… Костей не соберешь.

— Вот что-что, а издеваться над ними точно не буду, — немедленно заверил я Большого. — Не в моей это натуре.

— Вот и хорошо, — враз подобрел он и поднялся с кресла. — Пойду я тогда. Отдыхай. Завтра поднапрячься придется.

— Да, поспать надо, — согласился я. — Постой, еще кое-что спросить хотел, — опомнившись, придержал я у двери Герта.

— Ну?

— А что в нашем отряде монах делает? Ведь священники к коронным службам никакого касательства не имеют. Как же Святой к штрафникам-смертникам в «Магнус» попал?

— Так же, как и все, на добровольной основе, — усмехнулся Герт. — Что-то они у себя в инквизиции не поделили и отправили его к нам, в «Магнус». В качестве вспомоществования отряду, борющемуся с отродьями Тьмы. Дабы Святой не словом, а делом доказывал торжество Света. — Он хлопнул меня по плечу: — Не обращай на него внимания, в общем. Привычка у него такая, инквизиторская, на всех с подозрением смотреть. А так нормальный он человек. Такой же штрафник-смертник, как и мы. Просто из другого ведомства. И в отличие от нас, угодил в переплет не за дело, а за веру. А что не разговаривает ни с кем, так это не от чванства. Святые отцы на него обет молчания наложили, дабы не осквернял кощунственными измышлениями свои уста.

— Понял. Ты прям как по писаному вещаешь, — хмыкнул я.

— Так и есть, — ухмыльнулся Большой. — Это я в его сопроводиловке вычитал, когда Серый дал глянуть. Ладно, пойду я. Отдыхай.

Ушел. Я прикрыл за ним дверь, привалился к ней спиной и облегченно перевел дух. Живем… Пока по крайней мере.

«Бес! — воззвал я к нечисти. — Ну-ка, высунь рыло!»

«Чего тебе? — хмуро бросил бес, материализовавшийся с легким хлопком. — Ну повезло? Не на костре еще?» — съязвил он.

«Ближе к делу, — потребовал я. — Ты мне точно скажи, заметил тебя монах или нет? Это крайне важно».

«Да говорю же тебе — не уверен! — рассердился рогатый, задергав при этом хвостом. — Да и так ли это важно, заметил сейчас или заметит потом?! Рвать когти надо!»

«А Печать Предателя? — напомнил я. — Ты ее всего-то за два года пользования моим телом уберешь? Нет уж, дудки!»

«А так не будет у тебя и пары дней жизни! — злорадно осклабился бес. — Хотя, вероятно, они станут самыми незабываемыми! Инквизиторы знаешь какие затейники? У-у-у!»

Живо представив себе пыточные застенки инквизиции, о которых ходит столько жутких легенд, я передернул плечами и буркнул: «Все равно удирать не дело. Опасность, конечно, велика, но я и так стою на самом краю… Оступлюсь сейчас — и мне уже никогда не выкарабкаться. Не восстановить свое доброе имя и не рассчитаться по старым долгам. Придется бежать, скрываться, прятаться, как загнанной крысе… И так до конца своих дней. — Я решительно покачал головой. — Нет, это точно не дело».

«А на костре закончить свои дни — это, разумеется, дело!» — язвительно подметил бес.

«Да нет, — не согласился я, ничуть не обрадованный обрисованной перспективой. — На костер попасть тоже не хотелось бы… Но ты же сам говорил, что лучше один день по-настоящему прожить, чем целую жизнь влачить жалкое существование. А ты именно это мне и предлагаешь. Жалкое существование. Жизнь вечного беглеца».

«В Аквитанию давай смоемся, — тут же предложил бес. — Там инквизиции лапки прищемили хорошо».

«Зато там темным раздолье, — парировал я. — У которых на меня тоже огроменный зуб имеется! Нам и там придется несладко. Поэтому нет смысла метаться. Останемся здесь и будем бороться».

«С огнем? — съехидничал бес и проворчал: — Знаешь, сколько таких борцов было?»

«Пока нас на костер не тащат, а значит, пространство для маневра есть, — возразил я. — Думаю, не стоит пока дергаться. Посмотрим, что дальше будет. Святой, по словам Герта, сейчас в немилости. Вряд ли ему сразу и безоговорочно поверят, если он заявит о моей одержимости… А там… А там кто его знает, что будет? Через три дня отряд отправляется биться с монстрами. Весьма вероятно, проблема разрешится сама собой».

«Это ты правильно измыслил! Нет человека — нет проблемы! — возликовал бес и, потерев лапки, деловито предложил: — Надо только хорошенько все продумать! Чтобы его смерть выглядела, как несчастный случай! Чтобы не подкопаться было!»

Я даже не нашелся, что на это сказать, до того неверно истолковал мои слова бес. Чуть погодя только заметил: «Вообще-то я имел в виду себя. Неизвестно ведь, с чем нам придется столкнуться и как это скажется на здоровье. Вряд ли отряд отправят в лес на пикничок. А у меня в отличие от других и талиара нет…»