Застава «Турий Рог»

— Поразительное безрассудство! Вы же кадровый военный, пограничник, неужели вы всерьез полагаете, что сумеете преодолеть все препятствия на пути, а их будет множество. Если хотите выжить, останьтесь в Китае, попытайтесь приспособиться к окружающей среде. Документы в конце концов можно достать, тут все продается и все покупается…

— Предлагаешь пойти в иуды? — Петухов сжал кулаки, Данченко поспешил заслонить Лещинского, но переводчик не оробел.

— Вы меня неправильно поняли, юноша. За время нашего вынужденного знакомства я имел возможность составить о вас и ваших друзьях определенное представление. И уж коль скоро полковник Кудзуки обломал о вас зубы, а полковник большой мастер своего дела, мне совершенно ясно, что на роль христопродавцев вы не годитесь. Я имел в виду другое. Вы находитесь в стране, раздираемой внутренними противоречиями, здесь кипит ожесточенная борьба за власть. Китайцы дерутся между собой, огромные районы контролирует китайская Красная армия. Она сражается с националистами Чан Кайши, с различными полуфеодальными формированиями, с хунхузами, которых в Китае видимо-невидимо. Но главный ее противник — оккупировавшие страну японцы. Часть Китая японцы называют Маньчжоу-Го, там властвует император Генри Пу-И, личность бесцветная и жестокая, как всякая марионетка. Маньчжурский император имеет в своем распоряжении войска, жандармерию, полицию; в Китае немало русских эмигрантских организаций различного толка — от либералов до ярых монархистов и фашистов.

— А вы из каких будете? — спросил Говорухин.

— Если б я знал! Однако лгать не стану: последнее время служил правым. Крайне правым.

— Служил?! Как прикажете вас понимать? — в упор спросил Данченко.

Лещинский помолчал, тасуя мысли.

— Теперь все в прошлом. Но дело не во мне, я искренне хочу вас понять, по крайней мере, стараюсь. Понять — значит простить. Я хочу знать, что представляют собой советские люди, коммунисты. До сих пор я пользовался односторонней информацией, к тому же весьма тенденциозной. Теперь надеюсь получить ее из первых рук. Мною движет не праздное любопытство, возможно, я смогу вам чем-то помочь. Нужно поскорее покинуть Харбин и уехать на север, каким-то образом проникнуть в освобожденные районы Китая. Красные китайцы, надо полагать, встретят своих единомышленников с распростертыми объятиями: ворон ворону глаз не выклюет.

— Полегче, полегче!

— Простите. Постарайтесь попасть к Чжу Дэ или к другому коммунистическому фошу. Красные сумеют переправить вас в Россию. Это все-таки легче, чем добираться туда самостоятельно.

— Резонно, — согласился Данченко. — Но как выбраться отсюда?

— Вопрос сложный. Харбин — город большой, появляться на улицах небезопасно, на вас наверняка объявлен розыск. Полиция и армейские патрули прочесывают квартал за кварталом, поднята на ноги вся агентура. Ваше платье вызовет подозрение, вас схватят. Очевидно, идти в разведку придется мне, хотя и мой костюм тоже весьма непрезентабелен. К тому же, возможно, и меня ищут.

— Черт с ней, с разведкой, обойдемся, — горячился Петухов. — Пойдем напролом.

— И нарвемся на пулю, — рассердился Данченко. — Нужно что-то придумать.

Думали так, что мозги скрипели, ничего путного в голову не лезло: Петухов выдвигал планы один другого рискованней, Данченко последовательно их браковал. Его поддерживал Лещинский, что особенно раздражало Костю. Но доводы переводчика звучали убедительно, недаром старшина с ними соглашался.

Обозленный Петухов обрушился на Говорухина:

— А ты чего молчишь? Расселся с постной физией, как на поминках! Что предлагаешь?

— Я-то?!

— Ты-то. Выкладывай!

— Влипли мы, Кинстинтин, как муха в мед, в этом проклятом Харбине. Ничего не соображаю, голова дурная, мысли враскоряку.

— Эх, ты, тютя! По тайге ходил, а в городе растерялся. Следопыт, называется!

— Ну, ты даешь, Кинстинтин! Лес — друг наипервейший. Он и укроет, и обогреет, и накормит. В тайге я тебя куда хошь выведу с завязанными глазами.

— Брось трепаться, Пишка! Ври, да знай меру.

— А вот и нет. По звукам, по току воздуха, по запахам разным верную дорогу завсегда определю.

— Отсюда по запахам не выберешься, — вздохнул Данченко. — Тут смертью пахнет.

— Ну, вот что, милостивые государи, — решительно сказал Лещинский. — Хватит переливать из пустого в порожнее. Я вас выслушал, извольте меня послушать. Злоупотреблять вашим вниманием не стану, скажу одно: вечером мы покинем сей гостеприимный приют. Вашим гидом буду я.

— А куда вы нас поведете? — насторожился Данченко.

— Есть один приятный уголок…

— Ясненько, — насмешливо протянул Петухов. — Вернемся туда, откуда ушли. Там нас ждут не дождутся. А за находчивость и героизм их благородию пожалуют орден Восходящего Солнца.

— Скверный у вас характер, юноша. Впрочем, я не настаиваю — думайте. Возможно, найдете более выгодные варианты.

— Повременим, — согласился Данченко. — Це дило треба разжуваты.

XVIII

ПРИЯТНЫЙ УГОЛОК