Заступница: Адвокат С. В. Каллистратова

По таким письмам надо сообщать автору письма, кому поручена проверка его жалобы, и указывать адрес этого адвоката (консультации). В такого рода письмах необходимо упоминать, что если жалобщик не имеет возможности оплатить гонорар адвокату, то Комиссия берет на себя эту оплату.

5. Все поступающие письма должны регистрироваться и иметь номер для возможности определять повторные письма того же автора.

Форма и содержание ответов Комиссии определяется общими принципами работы Комиссии, а также стремлением к развитию правового сознания у авторов писем. Очень рекомендуется обращение к автору письма по имени-отчеству с добавлением эпитетов «дорогой» или «уважаемый». Рекомендуются и такие выражения, как: «Мы получили и внимательно прочли Ваше письмо»; «К сожалению, мы лишены возможности…» и т. д.

Максимальное стремление к избежанию стереотипных, формальных формулировок в ответах будет служить основанием для доверия авторов писем к Комиссии.

Из опыта работы с письмами (переписка А. Д. Сахарова) я знаю, что на деле категорически отрицательные ответы, но изложенные в соответствующем тоне, вызывали благодарность авторов жалоб, выраженную в повторных письмах.

2/11-89 г. С. Каллистратова».

Зимой и весной 1989 г. она делает два доклада на заседаниях клуба «Трибуна общественного мнения у Никитских ворот» — «О проекте основ уголовного законодательства» и «О правозащитном движении 60-80-х гг.». В те же месяцы она выступает с докладами в клубе МАИ — «О работе группы «Хельсинки»», и в клубе завода «Серп и молот» — на вечере памяти Ильи Габая. Она завела несколько толстых папок — по одной для каждой общественной организации, — в которых у нее такой же образцовый порядок, какой был в адвокатских досье. Зрение у нее сильно ухудшилось, и тезисы к своим выступлениям она писала крупными печатными буквами, по две-три фразы на страницу. Но тезисы были ей практически не нужны — ее ораторский талант по-прежнему был блистателен. Я, Дима, Галя часто сопровождали ее на выступления и встречи. И с каким восхищением слушали свою бабушку (и наблюдали, как ее слушает аудитория) внуки, привыкшие к тому, что она о них заботится, кормит их, что с нею можно немножко покапризничать.

Софью Васильевну невозможно было не слушать. Помню, Галич рассказывал, как он познакомился с Софьей Васильевной в какой-то компании: «Я думал, что эта старушка родственница хозяев. Но когда «старушка» заговорила…» У мамы был необычайно выразительный голос. Многие пытались определить его: низкий, хрипловатый, прокуренный… Но все это было совершенно несущественно. Главное было в другом. При безупречной дикции и некоторой даже замедленности речи (она никогда не «тараторила») этот голос был невероятно богат оттенками, разнообразен интонациями, акцентированием сущности произносимого. Соединение этой замедленности с энергичностью как-то завораживало. Она умела «держать паузу», умела самое короткое слово — «нет» — произнести десятью разными способами, каждый раз именно так, как было необходимо. В ее голосе не было никакого журчания, монотонности, каждое слово было обращено к слушателю и произнесено так, чтобы весь его смысл раскрылся в данном контексте. Ну а смысл у каждого ее слова был всегда. И при этом ее голос был абсолютно естествен, в нем не было ничего «актерского».

…На улицу Чкалова она больше не ездит. Андрей Дмитриевич иногда звонит ей:

— Софья Васильевна, мы сволочи.

— Кто сволочи???

— Мы с Люсей. Мы звоним вам, только когда надо проконсультироваться…

— Андрей Дмитриевич, я же все понимаю, мы же каждый вечер видим вас на экране. Какой у вас вопрос?..

В мае по предложению издателя журнала «Родина» Сергея Яковлева она пишет статью «Мы не молчали», в июне Наташа Геворкян уговаривает ее написать статью для «Московских новостей» — о политических процессах. Кроме этих дел на нее еще сыплются приглашения на концерты. Мы с Галей и старшими правнукам везем ее на концерт Юлика Кима (который тоже в эти годы переживает прекрасный подъем). И он поет, специально для нее, «Адвокатский вальс»… А потом она, стоя вместе со всем залом, со слезами на глазах слушает «Малый реквием», который Ким потрясающе исполняет вместе со своей дочкой Наташей. Потом возили ее в Зал Чайковского слушать премьеру «Реквиема» Вячеслава Артемова — и казалось, что по восприятию музыки она моложе всех нас. Только очень уж трудно было ей ждать, пока мы поймаем такси, чтобы вернуться домой (тогда это было непросто). Было видно, что она живет на пределе своих сил, но глаза ее были глазами счастливого человека.

16 июня, прямо на заседании «Московской трибуны» она внезапно потеряла сознание. Все перепугались, адвокат Андрей Макаров на руках вынес ее из зала Дома ученых, ее отвезли в больницу. Но ни о какой госпитализации она и слушать не захотела: «Все прошло, я прекрасно себя чувствую».