Застывшее эхо

Любопытно, что о евреях Гитлер порой отзывался едва ли не с восхищением. Он совершено серьезно считал современную экономику созданием евреев: «Это их сверхдержава, которую они развернули поверх власти всех государств мира. Что за гениальное творение, какой изощренный и в то же время простой экономический механизм!» Но два народа не могут быть избранными одновременно – или евреи, или немцы (всегда должно остаться что-то одно: или пить – или есть). По-настоящему, уверял он, борьба и ведется между немцами и евреями – остальное только маска. Несмотря на очевидную нелепость буквального смысла этого утверждения, Гитлер, возможно, имел в виду борьбу двух моделей социального устройства – модели либеральной, основанной на свободном обмене, и модели иерархической, основанной на подчинении низших высшим. Снова вместо взаимного дополнения – борьба на уничтожение. В этом и заключается суть фашизма всех цветов: чудовищная гипертрофия, абсолютизация какого-то (или каких-то) – часто разумного – принципа. Не случайно Раушнинг характеризует Гитлера примерно теми же словами, что Бердяев Ленина: мастер упрощать. И «красный», и «коричневый» фашизм – это бунт энергичной простоты против трагической сложности, неустранимой противоречивости социального бытия. Упростительство Гитлера простиралось даже на вполне специальные вопросы – та же роль евреев в строительстве капитализма должна быть не просто заметной, но именно решающей. Хотя какие-нибудь средневековые Медичи могли бы заткнуть за пояс тогдашних Березовских. Иное дело – наиболее инициативные финансисты и торговцы действительно часто выходили из каких-то национальных или конфессиональных меньшинств, слабо связанных с традиционным укладом, – но нет никаких оснований думать, что евреи на этом поприще отличились существенно круче шотландцев.

Впрочем, истина для Гитлера была делом десятым. «Протоколы сионских мудрецов» – фальшивка? Ну так и что! Антисемитизм – наиболее ценная часть нашего пропагандистского арсенала: нужно все пороки либерализма приписывать проискам евреев, и тогда люди в борьбе с этими происками будут неизбежно приходить к «нашим» идеалам. Ведь чтобы прижать любое меньшинство, требуется отказаться от всеобщего равенства перед законом – а это серьезнейший шаг к фашизму.

Весьма разумно. Сегодняшние коммунисты тоже вполне планомерно расшатывают демократию, делая вид, что ополчаются всего лишь на еврейское засилье. Да и демократический «бардак» служит веским аргументом в пользу тоталитаризма – особенно в качестве реакции на либеральную утопию: развитому обществу, многочисленные части которого выполняют необходимые, но соперничающие функции, действительно нужен человек, принимающий окончательные решения, полагающий предел свободной борьбе социальных сил. Но абсолютизируем – и будем иметь: «Все должны быть рабами одного». По-видимому, повторяю, это общий закон: всякая модель социального устройства, не допускающая внутренних противоречий и неопределенности, точно и окончательно отвечающая на все социальные вопросы, неизбежно является протофашистской. Поэтому окончательная победа над фашизмом невозможна, ибо стремление к максимальной простоте, к непротиворечивым и исчерпывающим моделям всех явлений – одно из тех важнейших свойств нашего разума, которые создали современную науку: все должно быть объяснено, ничто ничему не должно противоречить. И так легко эти правила Аристотелевой логики незаметно распространить на принципы социальной жизни…

Единственное противоядие от простоты фашизма, которая хуже воровства демократии, – прививка трагического мировоззрения, предполагающего мир противоречивым и неисчерпаемым, неуправляемым и непредсказуемым.

Иными словами, мироощущение может быть лишь трагическим или утопическим.

Стараясь уловить сущность фашизма, по-видимому, не следует особенно считаться со сложившейся практикой словоупотребления, ибо фашистскими слишком много раз называли режимы, отнюдь не претендовавшие на радикальное обновление структуры общества, а только жесткими или даже жестокими средствами не позволявшие одной его части поглотить другую. А фашизм – это именно стремление подогнать структуру общества под какой-то заранее избранный идеал, в котором все социальные противоречия будут преодолены раз и навсегда, в котором на все вопросы будет дан раз и навсегда правильный ответ. Если попытаться выразить суть фашизма одним словом, то лучше всего подошло бы, пожалуй, слово «планирование» – тотальное планирование дел и мыслей, предлагающее полное и окончательное разрешение всех конфликтов, в том числе и таких, в которых недопустима победа ни одной из сторон.