Зависть кукушки

Эдька вздохнул.

— Милка телефон разбила. А до зарплаты еще далеко…

— Милка — это твоя последняя? — уточнила я.

Эдька уныло кивнул.

Знакомая история. В Эдькином случае «битье горшков» при расставании превращается в битье гаджетов. Почти каждая его дама в прощальном скандале разбивает ему телефон. Видимо, как источник бесконечных звонков и эсэмэсок от соперниц.

— Где ты их только откапываешь, телефонных террористок? — вздохнула я.

— Где откопал, там и закопал! — неожиданно окрысился Эдька. — А ты иди, ужин мужику готовь! Стоишь тут, язык чешешь!

Я привыкла к Эдьке и поэтому редко на него обижаюсь.

— Об тебя, Эдечка, язык чесать — все равно что стрихнин глотать, — сказала я, поднялась на площадку, мимоходом хлопнув Эдьку по тощей заднице, и стала открывать свою дверь. Эдька дернулся, но промолчал. Может, вспомнил мое «лекарство от любви»?

…Сергей пришел поздно, усталый и голодный.

— Ты чего так долго? — с порога накинулась я на него. — А где Витя?

— Я один заканчивал. — Сергей непослушными пальцами расстегивал куртку. Я помогла ему. — Витюху бабка вызвонила. Какие-то юридические проблемы у нее возникли.

Я удивилась. Со дня Володиной гибели еще не прошло сорока дней. Какие это проблемы могли отвлечь Нину Владимировну от горя? Но ничего спрашивать не стала, Сергей и сам наверняка не знает.

Тут явился Эдька. Я усадила их обоих за ужин, а сама ушла рисовать. Мне хотелось написать портрет Володи, пока я не забыла его лицо. Я стала делать наброски…

Долго поработать мне не дали. Пришел румяный Витя Титов, потирая замерзшие руки.

— Ну-у, ребята, мороз на улице уже настоящий! От машины до подъезда добежал и уже замерз! Грунечка, чайку дашь?

— Поешь сначала. — Я усадила Витю за стол рядом с Сергеем и Эдькой, достала чистую тарелку, вилку, придвинула хлеб. — У нас макароны по-флотски.

Мне очень нравится Витя Титов, и я люблю его кормить. Он такой славный, белобрысый, румяный, улыбчивый и ест всегда с таким аппетитом!

— Ты от Лавровых? — спросила я, наливая Вите чай. — Там все в порядке?

— Там новости! — оповестил Витя и, прихлебывая чай, стал рассказывать.

Оказалось, что сегодня к Лавровым явилась некая гражданка — Витя так и сказал: «гражданка» — и заявила, что она гражданская жена Володи.

— Простите за тавтологию, — сказал Витя, — но эта гражданка гражданская жена заявила, что они с Володей собирались пожениться, что у нее от Володи есть ребенок, она считает этого ребенка наследником Володи и собирается отстаивать его права.

Эдька присвистнул, Сергей озадаченно нахмурился, а я спросила:

— Молоденькая? Девочка совсем, да?

Витя отрицательно покрутил головой.

— Не сказал бы… тридцать пять лет. Потылицына Алла Михайловна, живет с матерью, ребенку два месяца, мальчик, зовут Виталием, отчество — Владимирович.

— Ты знаешь такую? — повернулась я к Сергею. Тот покачал головой.

— Первый раз слышу. Хотя я не всех Вовкиных подруг знал. Но это странно как-то… А почему они скрывали?

— Ну, вроде как она сама, Алла эта, попросила Володю никому ничего не говорить, чтобы не сглазить, как-то так… Поздние роды, то, се… Я толком не понял, это женские дела, женская логика.

— А бабка что?

— Бабка… — Витя отодвинул пустой стакан. — Бабка как-то даже ожила. Рада, наверное, что от Володи ребенок остался. Но… в сантименты впадать не стала. Железная старуха! Велела мне выяснить и завтра доложить, где лучше сделать генетическую экспертизу. Ну и расспрашивала о порядке установления отцовства.

— Но ведь Володю похоронили! — воскликнула я. — Его что, будут… эксгумировать?

— Нет, в этом нет необходимости. У Нины Владимировны хранятся волосы Володи, ну, такая прядка детских волос… оказывается, их хранят на память, я не знал раньше.

— Да, она их в медальоне носит, — подтвердила я. — Только я читала, что волосы не всегда пригодны для экспертизы.

— Ну посмотрим, — Витя подвинул мне кружку. — Плесни еще чайку, Груня. В конце концов, генетический материал можно найти у Володи дома. Зубная щетка, там, бритва, одежда. Или кровь в машине…

Сергей резко встал и вышел из кухни.

— Ну вы и слоны толстокожие! — возмутился Эдька. — Волосы, кровь… Каково это Сереге слышать? Родной брат все-таки.

Мы с Витей виновато переглянулись.

— Ну, я пойду, — Витя поднялся, потоптался, глубоко вздохнул, поскреб белобрысый затылок. — Неловко получилось… Передай Сереге, что я болван и осознаю это.

Следом за Витей поднялся и Эдька. Я проводила их до двери, вернулась на кухню и долго возилась там, давая Сереже время остыть и успокоиться. Потом все-таки пошла к нему.

Сергей сидел за своим компьютером, писал. На экране появлялись какие-то заумные формулы.

— Сереж, — я подошла и прислонилась к нему, — ты прости нас с Витей. Иногда не думаешь, что говоришь…

Он поднял на меня усталые глаза.

— Да ничего особенного вы не сказали. Просто вокруг Вовки поднимается какая-то муть… И мне не по себе. Предчувствие какое-то, понимаешь?

— Сереж, но это же хорошо, что у Володи остался ребенок!

— Было бы хорошо, если бы это была правда.

— Но почему ты так уверен, что это неправда? Почему у Володи не может быть ребенка?