Завтра будет поздно

Вожаки команд, делая вид, что они разносят песок, мыло и ведра с едким раствором каустика, в одном месте шептали: «Будьте ближе к пулеметам», в другом: «Следите за офицерами», в третьем: «Как услышите «ура», захватывайте оружие». Сами они ждали появления рабочих на заводском дворе.

Сигнальщик Рыкунов на большую приборку не вышел. Это заметил Щенников.

— Где Рыкунов? — допытывался он у матросов. А те либо отмалчивались, либо говорили:

— Не знаем, не видели.

— Я его сейчас сам найду и за шкирку наверх вытащу, — пообещал фельдфебель.

Он заглянул в помещения других рот и нашел сигнальщика лежащим в кубрике кочегаров. Рыкунов здесь был не один. Перед открытыми иллюминаторами сидели еще два матроса: один с забинтованной головой, другой — с повязкой на левой руке.

— А вы чего тут прохлаждаетесь?! — заорал фельдфебель. — Марш по командам!

— Не ори, шкура! — огрызнулся кочегар с повязанной рукой.

— Что-о?! Ты с кем это так разговариваешь? — накинулся на него Щенников. — За решетку хочешь? Я вас, бунтовщиков, насквозь вижу. Зачинщики собрались, да? Опять матросов мутить? Вот я сейчас доложу старшему офицеру…

Фельдфебель, сверкнув глазами, повернулся и направился к выходу.

— Не выпускайте его! — сказал Рыкунов товарищам. — Эта шкура продаст нас.

Один из кочегаров схватил со стола медный чайник, в два прыжка нагнал Щенникова и ударил его по загривку. От неожиданности фельдфебель качнулся и упал на четвереньки… Уползая к двери, он завопил:

— Дежурный!.. На помощь!..

Никто не прибежал на его крик, потому что в эту минуту заводские ворота распахнулись и во двор ворвались с красными знаменами судостроители и солдаты Кексгольмского полка.

— Ура авроровцам! — закричали они.

— Урррааа! — раздалось в ответ по всем палубам и отсекам крейсера.

Кондукторы с унтерами немедля развернули пулеметы, решив стрелять по рабочим, но матросы накинулись на них со всех сторон, смяли и посбрасывали с надстроек.

Несколько матросов схватили Ограновича. Старший офицер яростно отбивался. Ему скрутили руки за спину и пинками погнали к трапу, спущенному на берег.

Остальные офицеры, застигнутые врасплох, не сопротивлялись. Они отдавали оружие и послушно шли за матросами на ют. Только командира крейсера никто не успел схватить. Он выскочил из кормового тамбура с браунингом. В ярости Никольский, наверное, убил бы несколько человек, если бы кто-то из машинистов ногой не вышиб из его руки пистолет.

С обезоруженного капитана первого ранга содрали погоны и потащили на берег в угольную яму. Туда же приволокли цеплявшегося за ноги Ограновича.

Суд над ними был короткий: матросы вскинули винтовки и дали два залпа.

Офицеры, стоявшие на юте, видели все это. Их лица побелели.

— Так и с вами будет, — сказал один из матросов, — если пойдете против народа.

ГОРЯЧИЕ ДНИ

Две грузовые автомашины с путиловцами выкатили на Петергофское шоссе и помчались к центру города.

У Александровского рынка шла стрельба. Рабочие вместе с солдатами осаждали полицейский участок.

Первая машина остановилась. На мостовую спрыгнули Дема Рыкунов и еще несколько человек. Кокорев видел, как они побежали по мосту через Фонтанку. Он хотел остановить свою машину, но послышалась команда:

— Не будем задерживаться! Здесь сами справятся. И машины покатили дальше.

Рыкунов подбежал к угловому дому, где толпилось человек двадцать.

— Не высовывайся, парень! — предупредил его солдат в лохматой папахе. — Мигом подобьют! Надо в обход.

Рыкунов и еще несколько человек двинулись в обход за солдатом. Они прошли в какой-то тупичок, помогая один другому, вскарабкались на деревянный сарай и поднялись по железной лестнице на крышу четырехэтажного дома.

Дома здесь стояли вплотную. По крышам нетрудно было пробраться к полицейскому участку. Но снег, лежавший на кровлях, оказался рыхлым. Ноги то увязали, то вместе с сорвавшейся глыбой скользили по скату. Дема несколько раз падал и хватался за выступы дымовых труб, чтобы не скатиться вниз, на панель. Он не отставал от солдата, так же перепрыгивал с одного обрывистого края крыши на другой и на четвереньках карабкался по крутым скатам.

К зданию, где находился полицейский участок, добрались лишь пять человек. Остальных заметили люди, скрывавшиеся под арками ворот и на другой стороне Садовой. Они что-то кричали и махали шапками.

— Вот ведь недоумки, выдадут нас, — рассердился солдат.

Он вышиб прикладом винтовки полукруглую раму слухового окна, и все, кто был на крыше, проникли на чердак.

— Прячьтесь за стояки труб, — приказал солдат. — И не высовывайтесь, пока я не подам команды.

Сам он, поманив за собой Дему, пошел на разведку.

Полицейские сообразили, что им грозит опасность с соседних крыш. Когда разведчики вышли на площадку лестницы, то увидели трех городовых, тащивших по лестнице наверх пулемет.

— Укройся здесь, — шепотом сказал солдат Деме. — Как только я выстрелю по переднему, бей заднего. Третьего вдвоем скрутим.

Дема присел за высоким ящиком, стоявшим у входа на чердак, а солдат прижался к стене в темном углу.