Завтрашний ветер

любовь, семья, доброта человека к человеку. Трудо-

вая Англия — это огромный мир, скрытый для по-

верхностных туристских глаз огнями Пикадилли. Но

если бы не было трудовой Англии, кто бы зажег

эти огни? Без электромонтеров не обойдешься. Не

случайно самая главная сила в Англии — это проф-

союзы. Именно они добились когда-то редкой для

капиталистических стран всеобщей бесплатной ме-

дицины. С профсоюзами заигрывают все политиче-

ские партии. Пытаются морально или прямым обра-

зом подкупить их лидеров. Порой это удается, но

не'всегда. Если идет в ход великое оружие рабочего

класса — забастовка, чувствуешь еще не до конца

осознаваемую этим классом его мощь. Когда весной

около месяца шла забастовка лондонских мусорщи-

ков, центр киноразвлечений Лейстерсквер был бук-

вально погребен под горной грядой отбросов. Духов-

ный мусор, конечно, не победить нагромождениями

мусора как такового. Тело реальности тоскует по

душе. Но когда есть духовный вакуум, есть и опас-

ность его заполнения подделкой духовности. В лю-

бой империи есть обреченность. Даже в расцвете

империй есть запашок их будущего распада. Анг-

лия, бывшая когда-то частью Римской, распавшейся

затем империи, не усвоила этого урока, захотела

стать империей сама. Но историческая неизбежность

заставила втиснуться в маленький изначальный ост-

ровок имперскую протоплазму, растекшуюся по все-

му земному шару. Киплинговские времена прошли,

и Англии оставалось с ревностью следить за гигант-

скими шагами своей блудной дочери — Америки,

задыхаясь без привычных, завоеванных, казалось, на-

гсегда просторов. Англии стало тесно самой в себе.

Произошел обратный, исторически мстительный

процесс: если раньше англичане стремились в свои

колонии на поиски денег, то теперь дети ее бывших

колоний стремятся в Англию за тем же самым. Да-

же при первом взгляде на Лондон замечаешь, как

он заметно почернел. Прилив, еле сдерживаемый им-

миграционными властями, дешевой рабочей силы с

Востока и из Африки сбил оплату труда, невольно

стал одной из причин безработицы. Обыватели пе-

реполошились. Возникли профашистски настроенные

расистские группировки под откровенным лозунгом

«Британия — для британцев». Но многие иммигран-

ты уже стали британскими гражданами, и у них ро-

дятся дети, более многочисленные, чем в английских

семействах. Вот что скрывается под сверканием ог-

ней Пикадилли. Англия, как и все человечество, нуж-

дается в философском осмыслении нового этапа ис-

тории. Только на базе этого философского осмыс-

ления могут происходить конструктивные сдвиги.

Только душа может подсказать телу единственные

решения. Неучастие в грязи уже само по себе борь-

ба за улучшение жизни. Правда, иногда только сво-

ей. В таких случаях изначально хорошая душа, не-

заметно для самой себя, покидает тело. Лишенная

духовности, так называемая нормальная жизнь пре-

вращается в конвейер труда и быта, а любой кон-

вейер анормален, ибо подавляет личность. Только

если у жизни есть сверхзадача, она по-настоящему

нормальна. Сохранение души само по себе сверхза-

дача. Но душа может сохраняться лишь при усло-

вии наполненности. Англичане — это японцы Евро-

пы. Трудно с первого взгляда разгадать, чем напол-

нены их души — содержание душ надежно прикрыто

самообороной вежливости. Англичане не склонны

к быстрым дружбам, но зато постоянны в долгих.

Не надо думать про англичан, что они холодны. То,

что кажется холодностью, иногда просто застенчи-

вость, боязнь показаться слишком патетичным: у

англичан врожденное недоверие к патетике. Приня-

то считать, что англичане скуповаты. Есть маленько,

как говорят в Сибири. Но здесь традиционно счи-

тается плохим вкусом швырять деньги на ветер. Не

забудьте, что англичанам часто и нечего швырять.

Какой-нибудь арабский шейх, на лице которого мас-

линятся темные отблески принадлежащей ему неф-

ти, проезжающий со своими чадами и домочадцами

сразу в трех или четырех «роллс-ройсах», из окон

которых развеваются бурнусы; шоферы-англичане в

безукоризненно белых перчатках, развозящие своих

новых хозяев по самым дорогим магазинам, — это

типичная картина современного Лондона. Все боль-

ше и больше старинных особняков Лондона пере-

ходит в руки, пахнущие нефтью. Англичане после

стольких банкротств и взвинчивания налогов боят-

ся коммерческого риска, предпочитают сидеть на

банковских сбережениях, сбегают на безналоговый

островок Гандзи — это убежище британских рантье.

Но деньги любят двигаться и сами уходят, не воз-

вращаясь к тем, кто боится употребить их в дело.

К бережливости приводит и болезненный страх чер-

ного дня, или, как его называют сами англичане,

«дождливого дня». Есть одна чисто английская теле-

фоноболезнь. В Англии при оплате за телефонные

разговоры электронной системой учитывается каж-

дый звонок. Гости, прежде чем позвонить, спраши-

вают разрешения у хозяев, а иногда после разгово-

ра С аккуратностью оставляют монеты на телефон-

ном столике. В некоторых квартирах есть два теле-

фона: один для хозяев, тщательно спрятанный в

спальне, а другой — самый настоящий телефон-ав-

томат в коридоре — для гостей. Показательно, что

ввел эту моду отнюдь не бедный человек: миллио-