Зеленая терапия. Как прополоть сорняки в голове и взрастить свое счастье

Судя по виду деревьев, место это было довольно древнее, и с чувством, что я наткнулась на что-то почти секретное, я остановилась. Не могу сказать, как долго я стояла, купаясь в синеве и ярких лучах солнца, светившего с ясного неба над головой. Время, казалось, не шло, а тянулось, и в меня проникала глубокая тишина. Чары рассеялись когда я услышала знакомый голос, зовущий меня по имени. Я помедлила, наслаждаясь последним мгновением одиночества, и только потом кликнула остальных, приглашая их присоединиться ко мне.

Как только мы вернулись домой, я принялась искать семена дикого люпина, преисполненная желания восстановить связь с тем моментом на критском лугу. Семена этого сорта трудно найти, и в конце концов я остановилась на другой дикой разновидности – Lupinus perennis

. Люпины, которые я вырастила в том году и которые растут до сих пор, стали выше, но их цвет уже не соответствует великолепию того оригинального синего. И все же этот участок с люпинами по-прежнему остается для меня воплощением того самого места на Крите. Каждое лето, когда они расцветают, в моем сознании открываются врата, через которые я могу вновь пройтись своими критскими тропами.

Как и многие другие творческие начинания, создание сада может быть реакцией на потерю. Разбить сад может в той же степени значить воссоздать его или сотворить; может быть идеей рая, чем-то, что связывает нас с пейзажем, который мы любили, и способно компенсировать нам нашу разлуку. Еще в глубокой древности легендарные висячие сады города Вавилона несли в себе именно этот смысл. Царь Навуходоносор II хотел облегчить тоску своей жены по пышным зеленым горам ее родины, которую ей пришлось оставить ради мужа. Построив пирамиду с каскадом многоуровневых садов, он дал ей лучшую возможную альтернативу зеленой горе, где она могла прогуляться и успокоить свое тоскующее по дому сердце.

Задолго до этого древние шумеры начали строить города, которые дополняли частичкой природы. Идея озеленения города отнюдь не принадлежит современности: городские парки и сады так же стары, как и сами города. Планы Урука, одного из самых древних городов[103]

, построенного примерно в 4000 году до н. э. и расположенного на территории нынешнего Ирака, показывают, что одну его треть составляли сады или парки, треть – поля, а оставшуюся треть – жилые постройки. Древние римляне называли это rus in urbe: буквально – перенос сельской местности в город. Rus in urbe

компенсировала людям жизнь в отрыве от природы и позволяла получать лучшее от того и другого. Древние признавали живительное воздействие садов, и использовали пышность растительности, тень деревьев и красоту цветов, чтобы обогатить свою городскую среду.

На протяжении всей истории даже самые знаменитые города были шумными, многолюдными и с большим количеством загрязненного воздуха. Великий эссеист и садовод семнадцатого века Джон Ивлин[104], взяв за основу идею rus in urbe

, предложил создать серию парков и садов вокруг Лондона, чтобы избавить город от вредного смога. Его выбор пал на жимолость, жасмин, сирень, розмарин, лаванду, можжевельник и мускусные розы. Эти кусты и деревья с сильным запахом, как он думал, посредством «невинной магии <…> наполняли бы соседствующие места своим благоуханным дыханием» и помогали бы противостоять сернистому морю угольного дыма, застилавшего воздух. Природные богатства должны были принести лондонцам и другие преимущества, такие как улучшение здоровья, наслаждение красотой и возможности для отдыха.

Смелые планы Ивлина так и не были реализованы, хотя он прекрасно понимал, что сад способен дать человеку передышку от городского напряжения. Деревья фильтруют шум, а растения очищают воздух, но «невинная магия» Ивлина заключается в том, что сады одновременно и успокаивают, и стимулируют все пять наших чувств, когда мы поддаемся их чувственности. Даже небольшой кусочек сада может создать островок спокойствия, который помогает противостоять утомлению от городской жизни и питает нашу жажду соприкоснуться с миром природы. С тщательно подобранными цветами и деревьями и, возможно, даже с текущей водой, такие пространства дают возможность мысленно перенестись далеко за пределы города без необходимости его покидать.

Зеленая среда – это среда, поддерживающая жизнь, она символизирует изобилие пищи и надежное водоснабжение. Невозможно избежать того факта, что именно зеленые листья поддерживают жизнь на этой планете – от воздуха, которым мы дышим, до еды, которую мы потребляем, но эту элементарную истину легко забыть в современных городах с их ландшафтом из металла, стекла и бетона и едой двадцать первого века, которая поставляется в жестяной или пластиковой таре. Ветхозаветное изречение: «Всякая плоть – трава»[105] звучит почти зловеще для наших современных ушей, настолько мы стали далеки от базовых основ жизни.