Никого не рассмешу,Ничего не расскажуНи о прошлом, ни о Вечном,ни о замыслах своих,что стучатся в каждый стихсодроганием сердечным.Бесполезен разговор.Вот весна, не размышляя,Ничего не замышляя,Ворвалась на старый двор,Веточкой благоухая.Бестолковая такая,Долгожданная такая,Как душевный разговор.Миллиарды лет назадзапланирован закат.Что планировать? – Не знаю.Просто солнце провожаюИ опять его встречаю,Как мой предок и собрат.И с сегодняшнего дняНету планов у меня:«План работы, план заботы –Что за скучная фигня?..»Никого не рассмешу,План на завтра не пишу.Лишь дышу, жива покуда.И живу, пока дышу.
Серёже Скисову
Я ниткою привязана к тебе.Не той посконно-грубой и суровой,А ниточкой прозрачной, бестолковойи призрачной – так вышло по судьбе.Та ниточка соединяет насВ моем земном, твоем – небесном мире,И я брожу по нежилой квартире,Как ты плывешь по воздуху сейчас,не слышно, не имея губ и глаз.Привязанностью этой дорожу.Я ниточку почти в руке держу,как в детстве нитку с шариком держалавоздушным, и как громкое «Ур-р-а!»в колодце непрогретого дворав пространство оглушенное кричала.Я и теперь ищу в пространстве дверь.Не оборвется ниточка, поверь…
Дождь в Алупке
В Алупке дождь. И камни диабазаседого Воронцовского дворцасверкают, будто иглы дикобраза,торчащие из древнего ларца.Дождь преломляет линии простые,И мавританских стройных башен ряд,Как журавлей танцующих отряд,Колышется, и вытянуты выиНавстречу влаге. В сонной тишинеОни играют на одной струне.По кипарису дождевые нитискользят, как серебро на малахитес огранкою старинной. С ним на «ты»щебечут востроносые дроздыВ лохматой «шевелюре» – прав был Бродский.Да, здесь не Древний Рим, но Понт так плотскиШумит о Вечном, проще – о быломвеличии и государств, и судеб,Что верится, всё было, есть и будет.И что нам лет нелепых бурелом?Дождь не смолкает. Он высокой нотойПреодолел мою борьбу с дремотой –ведь при дожде так сладко засыпать,и видеть то, что без дождя не видно,и погружаясь в неземные виды,Земное никогда не забывать.