Земля

– Ага, – он охотно ответил. – Ты случилась. С моим покойным братом. Прям в тачке, которую я тебе подарил, и случилась как последняя проблядь…

Сказал вроде негромко, но голос его, отразившись от стены кинотеатра, прозвучал неожиданно гулко, словно мы находились в соборе.

Я не сразу понял, о каком брате идёт речь. С запозданием накатило, что “покойным” назвали меня. Конечно, я не верил, что Никита всерьёз собирается меня убить, но всё равно сделалось страшно от такого градуса ненависти.

Он больше не глядел на Алину, не слушал её, хотя она продолжала тараторить:

– Не будь идиотом! Мы встретились с Володей, чтобы обсудить тебе подарок на Новый год!..

Краем пылающего уха я слышал, как она оправдывается. Мелькнула даже мысль, что стоило бы ей помочь, заявить чуть обиженным тоном: “Никита, произошло чудовищное недоразумение!” – а не деревенеть в позорном ступоре, словно бы меня действительно поймали с поличным.

Но я видел Никиту, выражение его лица, и понял, что лучше не кривляться. Он не гримасничал, не суетился. В нём не наблюдалось ни ярости, ни истерики. Это было нечто другое, чего я раньше не встречал, – лютое спокойствие. Стиснутый рот его напоминал кривой шрам от ножа.

Алина напористо увещевала:

– Милый, ты бог знает что себе навыдумывал! Немедленно успокойся! Давай поговорим как взрослые люди!..

Никита смерил меня безнадёжным, каким-то окончательным взглядом:

– Это ты её сюда драть притащил?

Я только обречённо покачал головой. Ещё и Алина со своим настойчивым “милый” лишний раз полоснула по сердцу.

– Не важно… – Никита чуть постоял в холодном раздумье.

В горле удушливо разбухал шершавый ком. Я понимал, что ничего уже не поправить. В представлении Никиты я предал его по всем пунктам. Алина, которая лепетала без удержу, тоже осеклась. Пятясь, отошла в сторонку – подальше от нас.

Брат вразвалку приближался. На ходу сцепил ладони, вывернул наизнанку, сочно хрустнув суставами пальцев. Затем снял свои очки и бросил в снег – словно сдёрнул ненужную маску. Действительно, платиновая оправа никак не сочеталась со спортивными шароварами, кроссовками и кожаной курткой.

Я подумал, что Никита снял очки для того, чтобы перед тем, как он меня накажет, я взглянул ему в глаза. Добросовестно попытался исполнить это и понял, что не могу.

– Такой вот, Володька, к одиннадцати туз у нас получился… – с равнодушной печалью сказал Никита.

Стиснув в отчаянии зубы, я уставился на знакомую чёрную барсетку на поясе Никиты. А спустя миг челюсть вспыхнула ослепительной болью – будто я раскусил какой-то взрывчатый орешек.

Пришёл в себя лежащим на снегу. Рот был полон крови и тёплого мяса, которое на поверку оказалось моим собственным языком. Искажённым, словно в перевёрнутом бинокле, восприятием я увидел, как далёкий Никита присел на корточки. Подвигал мою голову за подбородок, убедился, что я в сознании.

Дико ныли лицевые кости, дёсны. Во рту плавал омерзительный сладковатый привкус, словно я наглотался марганцовки. Зрение сфокусировалось и настроилось. Я попытался что-то сказать, выдул пузыри кровавой слюны.

– Вот и всё, Володька, – произнёс Никита. Расстегнул на мне бомбер и вытащил из потайного кармана свой подарок – алюминиевый футляр. Я потянулся было за ним, но брат уже отдалился. С высоты роста равнодушно поглядел вниз.

И в этот момент я понял, для чего ему понадобились мои биологические часы. Никита определённо не шутил, когда назвал меня “покойным братом”.

Времени на раздумья не оставалось. Я сплюнул мешавшую отдышаться кровь. Нащупал под ладонью что-то холодное и гладкое, машинально стиснул в кулаке. Затем, как был в положении лёжа, врезал Никите двумя ногами. Целил в пах, но прогадал с дистанцией и попал по коленям. Никита от неожиданности хыкнул и попятился, теряя равновесие.

Я подскочил и, не давая Никите опомниться, нанёс утяжелённым кулаком подряд два размашистых удара – один пришёлся на хрупнувшую переносицу. Никита взревел, залепил хук свободной рукой, но, по счастью, угодил в моё поднятое плечо.

Футляр отлетел в сторону. Я рванулся к нему. От Никитиной подсечки растянулся на снегу. Еле догадался разжать занемевший кулак, оттуда выпала обычная пальчиковая батарейка, так выручившая меня. Я цепко сжал футляр, но проклятый выскользнул, словно мокрый брусок мыла, и ускакал под переднее колесо “мазды”, где валялась упавшая монтировка.

Удар кроссовкой по рёбрам подбросил меня. Я едва успел сгруппироваться и развернуться. Никита, урча от ярости, налетел. Я умудрился подставить локоть, кое-как увернулся от пикирующего кулака, в ответ двинул сам – более удачно, потому что Никита дёрнул головой и отшатнулся.

Мы отпрянули друг от друга, замерли. Никита стоял в нескольких шагах и шумно сопел кровоточащим носом. С каждым жарким выдохом из его ноздрей вместе с клубами пара вытекали алые струйки, медленно заливающие рот и слипшуюся бородку.