Земля

– Какой?

– От иллюзии времени! Завтра для него никогда не наступит. Оно в принципе ни для кого не наступит, потому что категории “завтра” не существует. Есть только вечно длящееся “сейчас”. Мы ведь уже говорили с тобой об этом. Кажется, у Еврипида была фраза, что жить – это значит умереть, а умереть – жить. Никита теперь такой же, как и я. Он проснулся в смерть, а однажды проснёшься и ты… Ещё есть вопросы? Нет? Тогда спрошу я.

Она склонилась и вдруг лизнула меня в сосок. От ласковой неожиданности защекотало в нёбе, будто я ртом поймал мотылька.

– Так ты со мной? – вдруг спросила.

Это был мой вопрос, но почему-то его задала она.

– С кем я ещё могу быть? С тобой.

Алина удовлетворённо кивнула:

– Значит, тебе нужно что-то решать с новой работой. Позвони-ка завтра Мултановскому, думаю, он не откажет – ты же у них в почёте…

*****

Телефонного номера Мултановского я не знал. Для начала попытался отыскать в интернете какую-нибудь информацию о Загорском специализированном комбинате ритуальных услуг. Отдельного сайта, понятно, не было, но почти сразу нашлась страничка с перечнем городских служб. Там среди прочего попались телефоны комбината – круглосуточной справочной службы и салона-магазина.

Звонить напрямую в справочную я не решился чисто из суеверных соображений. По этому номеру опечаленные люди заказывали похороны близких, а я очень переживал за состояние Никиты.

Я вспомнил о визитке Чернакова, которую тот сунул мне ещё в нашу первую встречу – прямоугольник с нелепым шарообразным “гробусом”, будто для почившего Колобка.

И формальный повод для звонка сразу отыскался: поздравить с прошедшим Новым годом и Рождеством.

Наступил понедельник. Я дождался одиннадцати утра, чтобы не побеспокоить Чернакова ранним звонком – вдруг человек отдыхает, отсыпается после пьянок. На визитке были городской номер и отдельно мобильный генерального директора.

После десятка гудков на личном номере Чернакова включился автоответчик. Я набрал по городскому, услышал равнодушный женский голос:

– Ритуальные принадлежности, “Гробус”, сочувствуем вашему горю… – и от неожиданности сбросил звонок.

Отдышавшись, даже порадовался, что не дозвонился Чернакову с первой попытки. Я ведь совершенно не подготовился к предстоящему разговору. Что я собирался ему сказать? “Привет, Серёга, с прошедшими тебя, я тут посрался с Никитой, увёл его бабу и теперь у меня нет работы. А не найдётся ли в «Гробусе» для меня тёплого местечка?” Если Чернаков по какой-либо причине уже в курсе всего, то вряд ли вообще станет со мной общаться. Если ничего не знает, то мне придётся ему самому рассказать об этом, и не по телефону, а при личной встрече. Так можно хоть попытаться что-то объяснить, попросить в крайнем случае совета…

Размышления прервал звонок мобильника. На экранчике высветился номер Чернакова.

Сердце заколотилось. Я поднёс телефон к уху, услышал вежливую хрипотцу:

– Алё… Звонили?..

– Привет! – торопливо и излишне радостно произнёс я. – Это Кротышев-младший! Узнал? Ну, Володя то есть…

Трубка молчала, только посапывало дыхание.

– С прошедшими тебя, – сказал я уже без всякой надежды. – Удобно говорить?..

И когда я подумал, что на другом конце просто подбирают слова, которыми пошлют меня подальше, Чернаков вдруг отозвался:

– Ёбти-лапти! Володька, ты, что ли? А я смотрю – номер незнакомый. И по голосу не узнал. Богатым будешь! Прикинь, я не “Кротышев” услышал, а “Ротышев”, Думаю, кто такой, откуда взялся, да ещё и младший… – он засмеялся. – И тебя с прошедшими! Сам-то как?

– Нормально, – сказал я.

– Недавно с пацанами вспоминали тебя, – сказал Чернаков. – Слушай, а чего там у Никиты? Со всех наших праздников слился, не отвечает.

– Да я и сам хотел бы выяснить, где он. Алина говорит, у матери он, в Красноармейске.

– Мать – святое…

Пауза была самая подходящая, и я сказал:

– Серёга, такой момент, хотел посоветоваться. У тебя время найдётся?

Чернаков оживился:

– Говно вопрос, подгребай сегодня в контору. Посидим, по рюмахе хлопнем! А то видимся только на авралах, и не поговорить толком. Димон ещё подвалит, рад будет тебя увидеть. Знаешь, куда ехать?

Я глянул на визитку:

– Улица Орджоникидзе, двенадцать.

– Ага, – подтвердил Чернаков, – в бывшем депо узкоколейки. Давай часам к четырём. И если Никита вдруг нарисуется, передай, что у Мултановского к нему что-то неотложное…

Бадяга, в общем-то, выручила. Синяки зазолотились, вылиняли. Швы я так и не пошёл снимать, нитки вытащил сам на четвёртый день. В итоге на брови остался небольшой бурый шрамик из подсохшей сукровицы. Я подумал, что Чернакову, в общем-то, по барабану, как я выгляжу и, скорее всего, он решит, что это последствия той самой стычки с чоповцами.

Я забежал в гастроном и купил водки с уютным названием “Маруся”. Она приглянулась мне необычной формой горлышка – очень тонкого, словно это была карикатура на бутылку. Раньше я не встречал такой забавной тары. Смотрелась “Маруся” очень празднично и стоила чуть ли не втрое дороже “Столичной”. В мясном отделе взял полкило ветчины, а в овощном – литровое ведёрко квашеной капусты.