Земля кочевников

Другая служащая семидесяти семи лет рассказала, что раньше она набирала сотрудников в Adventureland. Она гордилась тем, что почтенный возраст и сопутствующие болезни не стали камнем преткновения для ее коллег, и добавила, что сейчас она дружит с коллегой, которому восемьдесят. «Ко мне и восьмидесятишестилетние приходили, – говорила она. – У нас был инвалид-колясочник, который мог работать с пультом, и мы определили его в бассейн. Был однорукий мужчина, который присматривал за аттракционами». Работник на американских горках носил бифокальные очки в тонкой оправе и соломенную шляпу с широкими полями. Он сказал мне, что ему восемьдесят один.

Но даже самый оптимистичный настрой не мог предотвратить все беды. Менее чем через год после моего визита в Adventureland один трудопутник погиб в результате несчастного случая. Стив Бухер шестидесяти восьми лет, бывший почтальон и пастор, помогал пассажирам на водном аттракционе, когда транспортная лента с лодками запустилась раньше времени. Стоя одной ногой на лодке, которая поехала вперед, он упал с бетонной платформы на ленту и проломил себе череп[165].

Adventureland на следующий день вновь открыли аттракцион. Проведя расследование, государственные службы спустя два месяца выслали им уведомление о нарушении. Они потребовали усилить меры безопасности и назначили штраф в 4500 долларов.

После открытия «Большой палатки» атмосфера на РТР поменялась. До этого дни лениво текли. Теперь время понеслось вскачь. Многие стали уезжать в город на весь день. Когда они были в лагере, в воздухе витали вопросы вроде «Куда ты поедешь дальше? Когда я снова тебя увижу? Ты нашел работу?». Четырнадцатидневный срок бесплатной парковки подходил к концу, и в этот год нельзя было обойти запрет. В первый день фестиваля приехал сотрудник дорожной службы, выдал всем разрешения и записал все номера. Через некоторое время всем придется уехать минимум на сорок километров.

Скоро все разъедутся. Кто-то будет жить сам по себе. Другие объединялись в маленькие путешествующие группы. Через несколько лет наибольшей популярностью среди счастливчиков с паспортом и деньгами на бензин будут пользоваться пляжи Баха в Калифорнии. Иногда группы кочевников заезжают в Slab City – лагерь бродяг, непризнанных художников и перелетных пташек на месте бывшей военной базы у Солтон-Си, самопровозглашенный «Последний оплот свободы» (филиал участников РТР там носит название «Друзья Боба»). Другие поедут в окрестности Юмы. Один из популярных лагерей там носит название Fortuna Pond («Пруд Фортуны»). Днем там всё безмятежно, а ночью кажется, будто попал в мир «Сумеречной зоны»: поля отбрасывают зловещий зеленый свет под фонарями самолетов-опылителей, звучно гудящих в ночи.

По окончании РТР Боб снял знак при въезде. Сильвиана собрала то, что осталось на месте фримаркета – в том числе большое соломенное сомбреро, которое никто не взял, – чтобы сдать в местный комиссионный магазин. Линда сварила кофе, и я выпила с ней чашечку. Она показала свою новую электромагнитную катушку, которую друг помог ей установить. С ней она сможет заряжать аккумуляторы в машине прямо во время поездки, не перегружая счетчики. Скоро пришла весточка, что Боб уехал на новую стоянку в Эренберге. Всех желающих он звал за собой. Линда поспешила покинуть лагерь. Она обняла на прощание Джен и Эш. Девочки собирались отправиться на юго-запад, а затем вновь устроиться на временную работу на ранчо в долине Салинас или, выражаясь словами Эш, в «Страну Стейнбека». Ранчо участвовало в международной программе WWOOF («Всемирные возможности на органических фермах», ВВОФ) и предоставляло еду, жилье и стажировку в обмен на труд волонтеров, которые называют себя ВВОФерами. После этого они собирались двинуться дальше вглубь континента на оплачиваемую работу в качестве смотрителей лагеря в Национальном парке Секвойя.

Линда поехала на запад по шоссе к реке Колорадо, свернув с дороги прямо у калифорнийской границы. Далее она двигалась параллельно автостраде, мимо знака «Тупик». Пейзаж здесь был пустынный и глухой. Земля засыпана гравием. Растительности практически не наблюдалось; по сравнению с этим местом пустыня вокруг Кварцсайта выглядела Эдемским садом. В стороне от незаасфальтированной дороги притулились дряхлые потрепанные автофургоны. Глядя на спущенные шины и общее плачевное состояние железа, можно было сказать, что они прибыли сюда давным-давно и с тех пор не выезжали, их владельцы осели здесь надолго. Де-юре Bureau of Land Management ограничивало проживание здесь двумя неделями. Но это правило – как и вся территория – не привлекало внимания ни полиции, ни визитеров, возможно, из-за унылой местной атмосферы. Немногие кочевники захотели бы остаться здесь жить, а тем, кто искал уединения, это было только на руку. Сколько бы раз я сюда ни наведывалась, я ни разу не видела смотрителей и не слышала, чтобы кого-то попросили уехать.