Зенобия из рода Клеопатры

— На проповедях епископ совершал неприличные телодвижения и жесты; по окончании требовал от прихожан оваций для себя. Недавно отменил церковные напевы, гимны Спасителю, заменив гимнами в честь себя самого.

— Что было дальше?

— Собрались высшие иерархи веры на совет, призвали его объясниться. Он не явился, да ещё всех обругал на проповеди для верующих. Вот и признали епископа догматиком, иначе — исказителем святой веры, запретили служение Церкви.

Зенобия, когда узнала подробности скандала, совсем растерялась.

…Павел Самосатский не признавал Сына Божия сошедшим с неба, а учил прихожан о земном Его происхождении. Епископ утверждал, что Слово и Святой Дух находятся в Боге-Отце таким же образом, как разум и дух в человеке. А ещё, что Иисус с рождения был обычный человек; Сыном Божиим он стал через обитание в нём Божественного Слова… И ещё изрекал вслух всякую подобную ересь…

Советник, наблюдая расстроенное лицо царицы, предложил:

— Я знаю, как привлечь внимание христиан со всей Сирии и даже из других мест в Пальмиру.

— Говори!

— Чем ещё знаменита Антиохия? Там находится святыня всех христиан, называется Чаша Грааля. Якобы из неё причащались ученики Иисуса на Тайной вечере и туда, в этот сосуд, собрали кровь распятого Спасителя. Существует понятие: кто выпьет из Чаши, получает прощение грехов и вечную жизнь.

Зенобия поняла намёк:

— Придётся познакомиться не с епископом, а с этой чудесной Чашей, чего бы мне это ни стоило!

Через полгода Зенобия во главе войска въехала в Антиохию на царской колеснице. Жителям города и окрестностей сказала, что «принесла антиохийцам мир». Выдворив из города римский гарнизон, заняла дворец царей Селевкидов, где недавно размещалась резиденция наместника императора. Чтобы окончательно закрепить права на Антиохию, царица перенесла сюда из Пальмиры царскую казну и объявила, что впредь намерена управлять отсюда своими владениями.

***

Экспансия Пальмиры в Малой Азии успешно продолжалась. Армия Зенобии подошла к Боспору, позволив царице ощущать себя хозяйкой стратегически важного для торговли и военного положения пролива между морями, Чёрным и Средиземным, между Европой и Азией, Севером и Югом.

Во время учебных занятий Лонгина с Вабааллатом в комнату явился посыльный от царицы. Она потребовала советника к себе.

— Поедешь к Аврелиану в Рим, — объявила она. Заметив его удивление, уточнила задание: — Пришло время проверить, насколько прочен наш союз с Римом. Повезёшь письмо, где я прошу, нет, настаиваю на том, чтобы мне позволили провести триумфальные торжества в Риме.

Советник застыл от удивления.

— Ты не ослышался, мудрец! Ради союза с Римом я достаточно долго доказывала верность римским императорам. Откликалась на просьбы усмирить тот или иной бунт в регионе. Действовала именем императора и побеждала. Теперь жду благодарности от Рима.

Лонгин осуждающе воскликнул:

— Царица, не вижу повода тратить время на поездку, поскольку предполагаю ответ! Ты не римлянка и не мужчина, чтобы позволить тебе устроить подобное торжество на римских улицах и удостоить тебя приёма в Сенате. Тебе не вручат золотой венец, и римский народ не будет обожествлять пальмирскую царицу!

На лице Зенобии застыла жёсткая улыбка.

— Всё равно отправляйся и скажи Сенату, Аврелиану и римскому народу: «Зенобия пройдёт по Риму!»

Глава шестая

ВРЕМЯ ПОШЛО

ШЕСТЬСОТ РАЗГНЕВАННЫХ МУЖЧИН

На днях сенаторы сильно озаботились, когда узнали, что император призывает всех явиться в Курию. До этого события Аврелиан, ссылаясь на занятость, не посещал заседаний. Словно его не интересовали важные сенаторские дела. Сейчас же в записках, доставленных императорскими курьерами каждому сенатору в дом, он потребовал обязательной явки и пригрозил тем, кто сошлётся на занятость или прикроется болезнью! Сенаторы догадывались — угрозы непустые, с крутым нравом нового правителя римляне познакомились сразу после официального принятия власти, инаугурации. В первых указах Аврелиан предупреждал:

«…Я увидел, как римляне бесполезно тратят золото на всякого рода украшения и блестки. Проклятая страсть к золоту и непомерное стремление к обладанию редкими вещами, возбуждаемые честолюбием, наполняют сердца римлян тщеславием. Скоро будет невозможно обуздывать его. Я намерен запретить употребление золота для украшения сводчатых потолков, одежды и обуви, кожаных изделий и для сплавки с серебром».

Когда императора спросили о причине его отрицания золота и прочих драгоценных металлов, он ответил: