Читаем Жабы жаждут полностью

Юлиан Зайз отрицательно покачал головой.

— Про запреты не сказано. Якобы люди при изобилии сами не захотят умных занятий.

— Фигня! — припечатала Аслауг.

— Фигня, — согласился он, — через 30 лет после издания, авторы сами сказали, что конец истории по неооптимизму, ниоткуда не следует. И желающие заняться какой-то темой совершенствования, получат море ресурсов. Вопрос лишь: сколько будет желающих?

— Хоть семеро на миллион, — сказала голландка, — при изобилии ресурсов и натуральной ориентации науки, этого достаточно, чтобы за полвека дотянуться до звезд.

— Жабы жаждут звезд? — передразнила Ликэ фразой из рэп-Z-рэйв хита Чоэ Трэй.

— Да! А чем мы хуже жаб?

— Не знаю, Аслауг. Возможно, дела с научной этикой у нас обстоят хуже, чем у жаб.

— Хуже в каком смысле?

Бельгийка сделала паузу, допила пиво, и покатала ладонью по столу пустую бутылку.

— Видишь ли: только та научная этика на что-то годна, которая может себя защитить.

— У Ленина так сказано про революцию, — ввернул Юлиан.

— Представь: я знаю. Но это верно для научной этики тоже. Мы, ученые, грубо говоря, просрали нашу этику еще до миллениума. Наука XXI века, это:

…Либо что-то вне связи с текущей жизнью, как мои динозавры и адские свиньи.

…Либо торговля мечтами о том, что сетевые гаджеты смогут вмещать в триллион раз больше информационного мусора и перекачивать его в миллион раз быстрее.

…Либо что-то биомедицинское, проводимое предельно медленно, а если, несмотря на медлительность, появится перспектива важного прорыва, то тема сразу закрывается.

…Либо политическая теология на темы противодействия догматическим глобальным угрозам, с заранее оплаченным выводом о том, что глоболигархия все делает верно.

— Но 4 года назад многое изменилось! — возразила Аслауг.

— Это ты сменила род занятий, — поправила Ликэ, — теперь ты интермедиат МАГАТЭ по связям с ядерной инженерией в Верхней Ливии, а наука для тебя стала хобби. Если же посмотреть на структуру науки изнутри, то не изменилось. Это надоело даже мне, и я дополнила свои темы сначала биокриминалистикой, а теперь еще кое-чем. Мы с тобой редкие случаи. А наука продолжает гнить, как дерево с корнями в отравленном грунте. Отравлена научная этика, потому что мы хлопали ушами, пока наши самые сволочные коллеги получали гранты за придание наукообразия всякому политическому бреду.

Аслауг энергично разрубила воздух ребром ладони.

— А что было делать? Объявить им джихад и взрывать тринитроглицерином?

— А мозг на что? — Ликэ выразительно постучала себя пальцем по лбу, — мы могли бы с легкостью торпедировать работу таких субъектов множеством способов. Мы могли бы вбрасывать конкурирующие темы, вытеснять и проваливать. Мы могли сливать самых бездарных и скандальных студентов и младших сотрудников в группы этих субъектов, наконец, мы могли бы подвергать их остракизму и креативному хейту. Но мы этого не сделали, и теперь почти вся наука Европы превратилось в трэшевую киностудию.

— Подожди, Ликэ! Ты действительно считаешь, что нам следовало превратить научное сообщество в гадючник вроде средневекового Ватикана?

— Да, поскольку без этого научное сообщество стало худшим гадючником.

— Ладно, — голландка вздохнула, — так или иначе, это не сделано, и шанс упущен.

— Вообще-то, мне кажется, что шанс не упущен, — возразил Юлиан.

— У тебя какая-то теория? — спросила Ликэ.

Консультант по ЯД немного помолчал, прежде чем ответить.

— Не теория, а сценарий деловой игры. Близкое будущее. Ряд стран достиг изобилия по верхне-ливийской схеме. Может, так и будет: клоны этой схемы уже конструируются в других странах четвертого мира. На Мадагаскаре, интересно сейчас. Там в 200 милях к востоку, между Сейшелами и Маскаренами построена вертикальная подводная ферма.

— Про Мадагаскар позже, сейчас не отвлекайся, — строго сказала Аслауг.

— ОК, — сказал он, — в общем: новые технологичные страны достигли изобилия. И сразу вопрос: что дальше? Научных работ из запасников хватит на четверть века, и изобилие станет еще в сорок раз изобильнее, однако хочется чего-то качественно иного.

— Жабы жаждут звезд? — снова передразнила бельгийка.

— Чего еще жаждать при изобилии? — отозвался он, — Вот тогда в новых технологичных странах вспомнят о Европе. О колыбели научных школ натурфилософии. Там старые университеты, где стены пропитаны мифами науки и студенческими традициями…

— Ты идеализируешь Европу и европейские университеты, — возразила она.

— Я не идеализирую. Это они станут идеализировать. И не сомневайся: они сделают из Европы то, что соответствует этому идеализированному имиджу. Они завалят Европу материальными благами, так что социал-дарвинизм задохнется в них, и европейцам не останется ничего, кроме как генерировать конструктивные мечты.

— В Европе, — заметила Ликэ, — кое-кому не понравится такая идея. Социал-дарвинизм весьма популярен именно во влиятельной части европейского общества.

Перейти на страницу:

Все книги серии Решето джамблей

Похожие книги

Сердце дракона. Том 6
Сердце дракона. Том 6

Он пережил войну за трон родного государства. Он сражался с монстрами и врагами, от одного имени которых дрожали души целых поколений. Он прошел сквозь Море Песка, отыскал мифический город и стал свидетелем разрушения осколков древней цивилизации. Теперь же путь привел его в Даанатан, столицу Империи, в обитель сильнейших воинов. Здесь он ищет знания. Он ищет силу. Он ищет Страну Бессмертных.Ведь все это ради цели. Цели, достойной того, чтобы тысячи лет о ней пели барды, и веками слагали истории за вечерним костром. И чтобы достигнуть этой цели, он пойдет хоть против целого мира.Даже если против него выступит армия – его меч не дрогнет. Даже если император отправит легионы – его шаг не замедлится. Даже если демоны и боги, герои и враги, объединятся против него, то не согнут его железной воли.Его зовут Хаджар и он идет следом за зовом его драконьего сердца.

Кирилл Сергеевич Клеванский

Самиздат, сетевая литература