Жан Брюс. Детективы

Но дверь была не заперта. Юбер вошел. В это мгновение Монтелеоне резко обернулся и от удивления выронил яйцо, которое держал в руке. Яйцо разбилось, забрызгав ботинки ученого.

— Добрый вечер! — спокойно сказал Юбер, закрывая за собой дверь. — Советую вам не шуметь.

Монтелеоне криво улыбнулся.

— Я ждал вас, — ответил он, — но вы все же застали меня врасплох.

Юбер иронично спросил:

— Вы меня ждали?

— Да, поэтому я и оставил дверь открытой. Я думал, что у вас уже нет ключа.

Юбер несколько секунд смотрел на него.

— Вы интересный тип. Не могли бы мы пройти в менее заметное место, чтобы продолжить эту беседу?

— Я собирался вам это предложить.

Итальянец выключил газ.

— Ладно, поужинаю позже.

Он пошел к двери в коридор.

— Без шуток, — посоветовал Юбер. — Я стреляю быстро и метко, и меня нельзя обмануть дважды.

— Не бойтесь. Я и так наделал много зла.

Юбер не мог прийти в себя. Или это было недоразумение, или он был потрясающим артистом. Юбер вспомнил о совете Элизабет Шрагмюллер, более известной под именем «Фрейлен Доктор»[10]: никогда не рассматривать явление изолированно, никогда не принимать в расчет внешние проявления дружелюбия или враждебности.

Они вошли в кабинет. Монтелеоне включил свет. Юбер указал на два кожаных кресла, стоявших перед рабочим столом.

— Здесь нам будет очень удобно. Садитесь сюда.

Сам он сел на более удаленное кресло, лицом к двери.

— Вы осторожны, — заметил ученый.

— Мне за это платят. Я попрошу вас также вытянуть ноги перед собой.

— Боитесь, что я брошусь на вас?

— Принимаю меры предосторожности.

Юбер положил оружие на колени, не выпуская его.

— Я вас слушаю, — сказал он ледяным тоном.

По лицу Монтелеоне тек пот. Он явно не чувствовал себя так свободно, как старался показать.

— Конечно, — сказал он, махнув своей красивой белой рукой, — говорить придется мне.

— Возможно, это дерзость с моей стороны, но я продолжаю думать, что вы должны объяснить мне свой поступок.

Ученый опустил голову.

— Должен… Но вы поймете. Каждый вечер я принимаю снотворное, чтобы заснуть… Можете проверить — таблетки в ящичке ночного столика.

Юбер молчал. Он изучал Монтелеоне: встревоженный, очень нервозный. Был ли он таким до отъезда из США? Маловероятно. Мистер Смит не мог бы ему доверять.

Ученый стал потирать руки; этот жест, должно быть, стал для него привычным.

— Когда вы меня разбудили, я был совершенно оглушен снотворным… Я… Я забыл фразы пароля… Идиотизм, но это правда… Уже некоторое время это происходит со мной довольно часто… Провалы памяти… Я забываю имя, формулу… О! Не навсегда, потом я вспоминаю, но все-таки это очень неприятно…

— Продолжайте, — сказал Юбер ледяным голосом.

Монтелеоне заерзал в своем кресле; ему, очевидно, было трудно оставаться неподвижным.

— Так вот… Понимаете, я не знал, кто вы на самом деле… Я не смог заснуть, жутко плохо себя чувствовал из-за снотворного… Я не знал, что делать… Если я промолчу, а это окажется ловушкой МВД, я пропал… Я провел ужасные часы. Наконец, почти убедившись, что вы провокатор, я решил проинформировать полицию, но воспользовался тем, что был под действием снотворного, чтобы сказать не все и оставить вам выход, если бы вы действительно оказались тем, за кого себя выдавали…

Юбер улыбнулся.

— Не пытайтесь меня одурачить, — посоветовал он. — Я прекрасно понимаю, почему вы так поступили… Исключительно в собственных интересах, чтобы не быть втянутым слишком далеко. Обвиненный вами в шпионаже, я вполне мог потянуть вас с собой, рассказав, при каких обстоятельствах вы перешли Рубикон.

Монтелеоне стал пунцовым.

— Теперь, — жестко заговорил Юбер, — шутки кончились. Вы сделаете то, о чем я вас просил, иначе я утоплю вас вместе с собой.

— Не обвиняйте меня, — взмолился итальянец. — С того момента, когда я убедился, что вы действительно посланец мистера Смита, я думал только о том, как бы вам помочь…

— Правда? — сыронизировал Юбер. — Самое время!

— Да, я понял, когда они поставили меня лицом к лицу с вами, чтобы попросить вас опознать. Тогда я стал быстро думать, ища способ вас спасти…

— Может быть, это вы организовали мой побег? — насмешливо спросил Юбер.

Ученый с силой потер ладонями лицо.

— Я понимаю вашу горечь…

— А я понимаю, что мог оставить там свою шкуру. Я не говорю о том, что я там вынес.

Монтелеоне положил руки на колени и наклонился вперед.

— Позвольте вам объяснить… Вы слышали, как я, прежде чем выйти, попросил у комиссара Григорьева разрешения поговорить с ним наедине?

Юбер вспомнил эту деталь.

— Вот что я сказал Григорьеву… Я ему сказал, что узнал вас… Что вы Хельмут Вайссенфель, один из ученых, работающих в Хантсвилле под руководством фон Брауна и что там я и познакомился с вами; что вы один из создателей «Ю.Д.М.Г.»[11] Я ему сказал, что вы были чем-то вроде сорвиголовы, человеком без идеалов и совести, живущим только ради научного поиска…

Теперь Юбер понял, почему допрос был прерван и почему затем с ним обращались так мягко.

— Они подумали, что смогут меня использовать у себя на службе?

Монтелеоне улыбнулся, явно подбодренный сменой настроения своего собеседника.