Жан Брюс. Детективы

Он замер с открытым ртом, потом прошипел сквозь зубы:

— Черт… Где это вы взяли такой голос?.. Вам бы следовало…

Она перебила его:

— Прошу вас, не надо. Что вы от меня хотите? Вы ведь похитили меня не для того, чтобы сказать, что у меня красивый голос?

Мужчина стиснул зубы. Она его задела.

— Нет, синьора. Мне бы надо было отшлепать вас по заду, но, на ваше счастье, вы калека.

— На мое счастье? — агрессивно повторила Эстер. — Вы так считаете?

Он продолжил, не поняв:

— Ваш брат в нашей власти, и его жизнь зависит от вас. Вы ведь вышли из дому, чтобы предупредить агентство, где он работает, правда?

Эстер стала быстро думать. О Менцеле не было сказано ни слова… Они, очевидно, не знали, что немецкий ученый скрывался в доме девятнадцать по виа Г. Маркони.

— Правда, — ответила она. — Он никогда еще не проводил ночь вне дома, не предупредив меня. Я хотела узнать в агентстве, что с ним случилось?..

Толстяк хохотнул:

— Они ничего не знают. А потом, он все равно не мог вас предупредить, потому что у вас не работает телефон. Это я перерезал провод.

Он казался очень довольным. Ей захотелось влепить ему пощечину.

— Ну и дальше что? — просто спросила она.

— Дальше, — ответил Хирурго, — вы добросовестно сделаете все, что я вам скажу. Не нужно, чтобы исчезновение вашего брата кого-либо встревожило. Вы позвоните в агентство и скажете, что он заболел или что уехал хоронить кого-нибудь из родственников и вернется не раньше чем через два дня.

Эстер холодно произнесла:

— На мою помощь не рассчитывайте.

Он искренне удивился:

— Почему? Не понимаю.

— Если вы не понимаете, значит, невероятно тупы и я ничего не могу с этим поделать.

Она вздохнула, пожала плечами и продолжила:

— Все-таки я вам объясню… Вы говорите, что мой брат в ваших руках. Это только слова. Как вы мне это докажете?

Он задохнулся от удивления:

— Черт! Да зачем мне вам врать?

Эстер фыркнула:

— Пф! Вы еще глупее, чем я думала. Как бы то ни было, никакой дискуссии не будет, пока вы меня не убедите. Дайте мне выйти.

Она с великолепным апломбом наклонилась вперед и постучала в разделительное стекло:

— Эй, водитель! Я выйду здесь…

Хирурго грубо схватил ее за плечо и швырнул на сиденье. Эстер побледнела и бросила:

— Хам! Грязный хам!

Он ударил ее ладонью по губам. Она почувствовала вкус крови и чуть не заплакала, но сумела совладать с собой и сказала сдержанным голосом:

— Вы гнусный, мерзкий субъект, но я вас прощаю. На бешеную собаку нельзя обижаться. Она не виновата, что бешеная.

Хирурго расхохотался:

— Вы совершенно сумасшедшая, синьорина! Совершенно сумасшедшая! Скоро мы выйдем, и я дам вам послушать голос вашего брата по телефону…

Эстер нахмурила брови, немного подвинулась, потому что искалеченная нога причиняла ей боль.

— Я смогу задавать ему вопросы?

— Нет, разумеется.

— Тогда я не согласна.

Он пришел в ярость:

— Черт побери! Чего же вы хотите? Мне говорили, что вы очень привязаны к брату. Если это не так… Если вы предпочитаете видеть его мертвым, скажите откровенно. Я охотно убью его, чтобы доставить вам удовольствие.

— А кто мне докажет, что вы его уже не убили?

Он стал пунцовым.

— Да вы надо мной издеваетесь! Я только что предложил вам послушать его голос по телефону.

— Вы могли его записать. Я хочу задать ему несколько вопросов, чтобы быть уверенной, что отвечает именно он. Я не хочу слушать пластинку.

Казалось, он испытал облегчение.

— А! Только поэтому?

— Да, поэтому, — подтвердила Эстер.

— Тогда я согласен, но при одном условии.

— Слушаю.

— Вы не будете задавать ему вопросов о нас, о месте, где он находится, — словом, ни о чем, что относится к делу.

— Я спрошу, какие на нем носки.

— Ладно, — согласился он, — будете говорить о носках… А потом…

Эстер решительным тоном перебила его:

— Потом будет видно.

Он кивнул:

— Вот именно, потом будет видно. Черт, — заключил он, — я не часто встречал таких красоток, как вы…

— Вам не очень везло в жизни.

— Надо думать, — вздохнул он и тут же спохватился: — Эй, потише. Без шуточек… Мы сейчас выйдем у какой-нибудь кабины телефона-автомата на отшибе. Если во время разговора подадите знак или позовете кого-нибудь на помощь, я вас пристрелю. Понятно?

Она пожала плечами с демонстративным равнодушием:

— Не очень рассчитывайте на это, лапочка. Я ведь могу шарахнуть вас тростью!

Машина остановилась на одной из улиц окраины города возле одиноко стоящей на тротуаре кабины. Хирурго вышел первым и сжал в кармане рукоятку пистолета.

— Без шуток, — повторил он, помогая ей выйти.

Она насмешливо ответила:

— Лапочка, ваша мама, очевидно, согрешила с фотографом.

— Не называйте меня лапочкой, мне это не нравится.

Он открыл дверь кабины.

— Отвернитесь, — приказал он, — пока я буду набирать номер.

Эстер подчинилась. Хирурго был слишком подозрительным, чтобы его можно было легко обмануть. Набрав номер, он заговорил на незнакомом ей языке, наверное, на одном из диалектов итальянского, потом подозвал Эстер:

— Готово, можете говорить. Но только один вопрос, ясно?

— Хорошо, — сказала она, — всего один: о носках. Выйдите, лапочка, вдвоем мы там не поместимся…