Жан Брюс. Детективы

— Вы можете принести мне первую корзинку с продуктами через полчаса?

— Разумеется. Не забудьте: три длинных, четыре коротких.

— Хорошо. Я могу уйти?

Он подтвердил:

— Да. И постарайтесь вернуться прямо к себе. Мы за вами следим.

Эстер открыла дверцу. Хирурго нагнулся, чтобы помочь ей выйти. В лицо хлестнул порыв ветра. Она сжалась, закрыв глаза, и, опираясь на трость, пошла к треугольнику, образованному парком, углом виа Джулия и виа Маркони.

Эстер повернула за угол, сильно хромая. Нога причиняла ей страшную боль. Сердце безумно колотилось. В ушах звучал голос Артура. Она поискала свой платок, но не нашла; покопалась в другом кармане — тот же результат…

«Потеряла», — подумала Эстер с сожалением. Этот платок с ее инициалами входил в дюжину, подаренную ей Артуром. Ничего не поделаешь, были более серьезные и важные проблемы.

Сначала надо решить, что сказать Стефану Менцелю.

Во всем ему признаться? Опасно. Он может не понять, что она приносит его в жертву ради брата. А потом, он же уйдет… Он никогда не согласится остаться при подобных условиях…

Сердце Эстер ожесточилось. Она обожала брата. В ее маленьком мирке калеки он был всем: отцом и матерью, которые умерли; мужем, которого у нее никогда не было и не будет; ребенком, которого она хотела иметь… Всем.

Она не могла колебаться в выборе между Артуром и Стефаном. История с «летающими тарелками» и все прочее отступало на задний план перед опасностью, угрожавшей ее брату.

Борясь с ветром, замедлявшим ее шаг, она прошептала:

— Если нужно, я выдам им Менделя, чтобы спасти Артура.

И добавила для очистки совести:

— Но не раньше, чем через двое суток.

Она подошла к своему дому, казавшемуся таким мирным, хотя в нем прятался человек, на которого шла охота, человек, которому грозила смерть.

Вдруг ей стало жалко его.

Эстер перешла улицу и увидела такси, остановившееся в двадцати метрах от нее.

Ее сердце сжалось. Только бы они не подъехали ближе. Из осторожности она не взяла с собой ключ, и, если Менцель не следит из окна, ей придется звонить.

Тогда они поймут, что в доме кто-то есть… и захотят узнать, кто…

С пересохшим горлом, задыхаясь, Эстер резко толкнула калитку. Это произвело очень незначительный шум… Ей показалось, что занавеска на окне гостиной дрогнула. Ее охватила тревога. «Как он неосторожен, — подумала она. — Если вижу я, могут увидеть и другие. Надо будет ему сказать…»

Эстер с трудом поднялась по четырем ступенькам крыльца, покопалась в кармане, ища несуществующий ключ, и встала так, чтобы закрыть собой замок от возможного наблюдателя.

Дверь открылась.

Она инстинктивно придержала ее, но Менцель спрятался в коридоре. Она переступила порог, закрыла дверь и улыбнулась ему:

— Не очень скучали?

— Нет.

Он казался очень веселым. Эстер сделала шаг в сторону, давая ему возможность запереть дверь, и поразилась тому, как он изменился.

Вымытый, свежевыбритый, редкие волосы тщательно причесаны; чистая рубашка, почти нормальный галстук, выглаженный костюм… Начищенные ботинки!

— Черт! — сказала она, искренне тронутая. — Это ради меня вы так старались?

Менцель смутился:

— Э… Да… Нет… То есть…

Она засмеялась:

— Вы думали, что за вами явится посол собственной персоной?

Он густо покраснел и признался:

— Я хотел, чтобы вы сохранили обо мне не слишком неприятное воспоминание…

Эстер развязала пояс своего блестящего от воды плаща. Он помог его снять, повесил мокрую шляпу, которую она ему протянула.

— Поднимитесь, пожалуйста, в мою комнату за тапочками, — прошептала она. — Боюсь, я промочила ноги…

Он очень хотел узнать, какие новости она принесла, но боялся обидеть ее, проявив нетерпение, в то время как она могла простудиться из-за мокрых ног.

Он поднялся бегом, вошел в комнату и замер, охваченный необъяснимым смущением. Здесь она спала, здесь раздевалась… Это зеркало знало о ней все…

Чудесный голос вернул его в реальность:

— Вы нашли их? Они должны быть возле туалетного столика.

Там они и стояли. Он взял их и быстро спустился. Эстер прошла в гостиную, тяжело опустилась на диван и попросила его снять с нее ботинки. Он встал перед ней на колени и развязал шнурок на первом, когда Эстер объявила несколько резковато:

— У меня для вас нет ничего утешительного.

Его руки замерли на мокром ботинке.

— А я думал…

Менцель поднял глаза. Она отвернулась, недовольная, что приходится врать.

— Мне очень жаль, — прошептала она. И тут же поправилась: — Еще ничего не потеряно. Просто они мне не поверили. Подумали, что я сумасшедшая. Я оставила им свой адрес… Они сказали, что наведут справки и дадут мне ответ через двое суток.

— Через двое суток…

Он снял ботинок, поставил его на кирпичи перед огнем камина и взялся за другой.

— Вы видели самого поверенного в делах?

Эстер с трудом проглотила слюну.

— Нет, его, кажется, не было на месте. Я видела секретаря, очень вежливого, но очень скептичного. Они боятся, что это ловушка… не хотят оказаться в смешном положении, ухватившись за ваше предложение, которое может таить в себе подвох…

Он снова посмотрел на нее, не скрывая удивления:

— Какой подвох?

Она ответила несколько суховато: