Жан-Жак Руссо

Остаться здесь навсегда? Руссо колебался. В Париже остались друзья, родители Терезы; к тому же зарабатывать на жизнь переписыванием нот в кальвинистском городе было непросто. А если вернуться — то когда? Ближайшей весной? Можно устроиться где-нибудь в сельской местности, чтобы избавиться от назойливых посетителей. Его почки пока оставили его в покое, и он даже может поработать. Он подумывал о написании «Истории Вале»[23]; принялся даже, чтобы отточить собственный стиль, за перевод первого тома «Анналов» Тацита, затем — за «Лукрецию»,

трагедию в прозе, выдержанную в поучительном республиканском духе. Он уже вынашивал замысел своих «Политических установлений».

В работе находилась и статья «Политическая экономия», которая будет опубликована в ноябре 1755 года в пятом томе «Энциклопедии».

В ней уже высказаны некоторые мысли, которые будут затем развиты в «Общественном договоре». Так, например, Руссо различает «суверенность», то есть верховную законодательную власть, и «правительство», или подчиненную ей исполнительную власть. Высшими ценностями он считает закон, выражение всеобщей воли и гарантию личной свободы — и задачей правительства является их соблюдение, так как «народы в конечном счете представляют из себя то, чем их сделало собственное правительство».

Руссо также вменял правительству в обязанность посредством образования укреплять чувство патриотизма, так как «величайший ресурс общественной власти заложен в сердцах граждан». Затем он излагал свою финансовую теорию: в противоположность коммерции и индустрии он давал высокую оценку сельскохозяйственной экономике, системе прогрессивных налогов на доходы, учреждению общественного сектора, продукт которого должен обеспечивать функционирование государства, а также особым законам, которые — родная Женева обязывает! — ограничивали бы излишества и роскошь.

В противоположность тому, о чем он говорил в своем «Рассуждении о неравенстве»,

здесь он утверждал, что собственность является правом человека, и не условным, а естественным, и даже «основой общественного договора». Но при этом подразумевал, что слабый должен быть защищен от чрезмерного разрастания частной собственности у других членов общества.

В конце своего пребывания на родине Руссо позволил себе немного отдохнуть. Он совершил на корабле тур по Женевскому озеру вместе с Делюком и двумя его дочерьми: ему очень хотелось возобновить общение с природой, которого ему так не хватало со времен Шарметта.

Пребывание в Женеве подошло к концу. Жан-Жак уехал 10 октября, пообещав вернуться. 15 октября он был уже в Париже в своей прежней маленькой квартирке на улице Гренель-Сент-Оноре. Он был очень доволен своей женевской «интермедией», столь удачным возвратом к тем истокам, окунувшись в которые, он сумел освежиться душой.

ВДАЛИ ОТ МИРА

Золотая медаль обошла Руссо стороной. 18 августа 1754 года в докладе Академии было сказано, что его работа слишком длинна. Это было правдой, но главное заключалось в другом:, его работа слишком подрывала устои, чтобы обеспечить ему голоса людей, для которых понятие «собственность» было священным.

Впрочем, он и не рассчитывал стать лауреатом и доверил рукопись одному издателю, с которым познакомился во время своего путешествия. Это был Марк-Мишель Рэй: он был уроженцем Женевы, там же научился издательскому делу, а затем перебрался в Амстердам. Он станет главным издателем Руссо и не раз докажет ему свою дружбу. 12 мая Марзерб, директор издательства «Либрери», подписал разрешение на ввоз во Францию сотни экземпляров работы Руссо.

Жан-Жак был не слишком заинтересован в том, чтобы его «Рассуждение о неравенстве» первым делом появилось в Женеве. Чтобы соблюсти приличия, он должен был бы испросить разрешение у Совета и посвятить ему свою работу, но для этого нужно было предварительно представить ему работу на рассмотрение, а Жан-Жак не желал подвергать себя никакой цензуре. Когда же работа оказалась напечатана, Малому совету осталось только принять ее как данность. Первый синдик поблагодарил в общих выражениях своего соотечественника за добродетельные намерения и усердие, однако Жан-Жак назвал его письмо «честным, но холодным». Конечно, этот его опус никак не мог понравиться людям высокопоставленным.