Жан-Жак Руссо

Он был доволен тем, что. теперь, живя вдали от салонов, где приходится поддерживать дамские разговоры, он может говорить всё, что думает. Слава богу, урок пошел ему на пользу — по крайней мере он так полагал. Дело в том, что соседи у него оказались непростые. На Пасху и летом в замке Монморанси собирался блестящий круг маршала герцога Люксембургского. Еще в 1758 году он через своего лакея передавал философу комплименты и приглашал его отужинать, но Руссо из осторожности не принял этого приглашения. Несколько месяцев спустя последовало новое приглашение от графини де Буффле — и снова отказ отшельника. Однако Руссо явно получал доступ в самые высокие сферы: Шарль де Монморанси де Люксембург, маршал Франции, считался близким другом самого короля. Что же до Марии-Шарлотты де Кампе де Сожон, графини де Буффле, то она с 1751 года была любовницей принца де Конти. Правда, на Пасху 1759 года секретарю принца, шевалье де Лоренси, удалось завоевать симпатию Руссо, но самолюбивый философ продолжал держаться стойко, упорно отказываясь посетить замок.

Ну что ж, если гора не идет к Магомету… В один апрельский полдень Жан-Жак с удивлением увидел, что к нему пожаловал сам принц в сопровождении пяти или шести персон. Суровый республиканец оставался в душе простолюдином и потому почувствовал себя необычайно польщенным, хотя и смутился, что вынужден принимать высоких персон посреди «грязных тарелок и битых горшков». Не говоря уж о том, что его прогнивший пол грозил рухнуть под этой чудной компанией.

После этого ему ничего не оставалось, как отправиться засвидетельствовать свое почтение мадам маршальше, хотя он был от этого далеко не в восторге. Не только потому, что опасался своей обычной неуклюжести, но и потому, что это была особенная дама. Мадлене Анжелике де Невиль де Вильруа исполнилось уже 52 года; в первом браке она была замужем за герцогом де Буффле, но вскоре овдовела; затем ее молодость проходила в галантных утехах, после чего она отказалась от придворной жизни и вышла замуж за герцога Люксембургского, который тоже был вдовцом. Она слыла злой и чрезмерно остроумной. Руссо же с удивлением увидел женщину приветливую и любезную, с простыми манерами.

Между ними сразу же установилась полная гармония. Особенно с самим маршалом, приветливым и отечески настроенным, который вовсе не стремился изображать из себя покровителя или интересоваться состоянием кошелька философа. Жан-Жак с трудом мог в это поверить и в очередной раз оказался в противоречии с собственными принципами. 30 апреля он отправил маршалу в меру торжественное послание, в котором говорил о рангах, уважении, достоинстве, бедности. Руссо выпутывался из неловкого положения как мог: «Я опасаюсь не соответствовать Вам или себе — оказаться слишком фамильярным или слишком угодливым».

Герцог сразу предложил ему свою дружбу. Лачуга, в которой жил Руссо, была совсем ветхой, и он временно устроился у какого-то крестьянина, но его новые друзья забеспокоились о его хрупком здоровье. Почему бы ему не поселиться в небольшом доме, называемом Малый замок и расположенном в хорошем месте? Руссо перебрался туда 6 мая.

Он умолял маршала: «Соблаговолите не считать себя моим хозяином». При таком условии они могли стать настоящими друзьями, без обидного покровительства. Руссо взял на себя серьезное обязательство: «Я отдаю себе отчет в том, что мое пребывание здесь, которое ничего не означает для Вас, для меня имеет серьезные последствия. Я знаю, что достаточно мне провести здесь одну только ночь — и всё общество, а. возможно, и потомство спросят у меня* за нее отчет». Он оправдывается за этот шаг на протяжении всей десятой книги своей «Исповеди».

Но таков уж он есть: отдается всей душой или не отдается совсем. Его поступок, конечно, опять возбудил пересуды. Что ж, тем хуже. Зато здесь Руссо написал пятую книгу «Эмиля», и свежестью своего колорита она обязана красоте этого места.

С приходом лета перед замком появлялось всё больше карет; теперь Жан-Жак, ни в чем не знающий меры, проводил здесь целые дни. Чтобы заполнить паузы в разговорах с маршальшей (перед которой он все-таки робел), он вздумал читать ей свою «Юлию». Успех был полным: она растрогалась, целовала его по десять раз на день и хотела, чтобы рядом с ней за обеденным столом сидел только он. Столько добросердечия в сеньоре столь высокого ранга его потрясало. Когда его жилище было приведено в порядок, он вернулся в Мон-Луи, где принимал посетителей, и ему нравилось перечислять принцев, герцогов, герцогинь и графинь, толпившихся вокруг бывшего лакея мадам де Верселли. Но такой триумф, объяснял он простодушно, не сделал его тщеславным. В полдень он обедал в замке с их светлостями, а вечером ужинал с каменщиком Пилье и его семьей, с которыми подружилась Тереза.